Онлайн книга «Мент для новых русских»
|
– Да будь ты проклят! И деньги эти! – взвизгнула Нина, схватила со стола доллары, рванула их, еще раз, бросила клочки в сторону, – Вот тебе, сучара! Мусор поганый! И заплакала, который раз за день. Гринчук положил ей руку на плечо. Нина отшвырнула руку в сторону и зарыдала. – Н-да, – протянул Гринчук. Присел на корточки перед Ниной. Ее тело свело судорогой. – Сволочи… Сволочи… Сволочи… – Успокойся. – С-сво… – Да успокойся ты! – Гринчук схватил Нину за плечи и встряхнул. – Успокойся. Нина не слышала и не видела ничего. Она рыдала. – С-с-сво-ло-чи! – Успокойся! Хуже будет! Нина не слышала. – Ладно, – Гринчук подтащил Нину к умывальнику, – либо ты прекратишь, либо я тебя искупаю. И все шмотки твои новые испортятся. Не жалко? Сто баксов. – Де-девяносто, – пролепетала сквозь слезы Нина. – Девяносто, – согласился Гринчук. – Смотри, какие классные вещи себе купила, радоваться нужно, а не реветь. Еще и деньги заработала… – Деньги… – Нина взглянула на валяющиеся на полу клочки стодолларовых купюр и снова заплакала. – Деньги… Гринчук решительно открыл кран с холодной водой: – Считаю до трех. Раз. Нина всхлипнула. – Два. Нина попыталась сдержаться, но не смогла и снова всхлипнула. – Два с половиной. Плечи Нины снова вздрогнули. – Два с четвертиной. Два с волосиной. Два с паутиной… Нина вдруг хихикнула сквозь слезы. – Что за смех в трагический момент? – страшным голосом поинтересовался Гринчук. Нина хихикнула громче. Звонко, совсем по-детски. – Нехорошо смеяться над взрослыми людьми пенсионного возраста, – назидательно сказал Гринчук, усаживая Нину на свой табурет. – Смешно, – сквозь высыхающие слезы улыбнулась Нина. – Детский сад, ясельная группа, – Гринчук наклонился, поднял с пола останки валюты, покрутил в руках и выбросил в мусорное ведро. – Склеить же можно! – запротестовала было Нина, но спохватилась и добавила уже тише, – попробовать. – Смысла нет, – сказал Гринчук, – туда им и дорога. – А не жалко? – А чего жалеть? Если нужно, мне еще на цветном принтере напечатают. Позавчера прихватили двух интеллектов, решили устроить конкуренцию американскому государственному казначейству. Или как там его. Вот у меня случайно несколько штук и завалялось. Что я, двинутый мозгами, чтобы перед истерической женщиной настоящие деньги класть. Вот они, твои баксы, – Гринчук вынул деньги из другого кармана. – Живые и здоровые. И не нужно на меня так смотреть. Все честно, без обмана. И, кстати, шампанское скоро нагреется и потеряет газ. Налить? – Налить… – Вот и славно. Ты шоколадку куда дела? Тоже в холодильник? – Тоже. Гринчук разлил шампанское в извлеченные из шкафа бокалы, разломил на несколько кусочков плитку шоколада: – Угощайся. Не жареная картошка, но все-таки… Нина взяла в руку бокал. – Минутку, – остановил ее Гринчук. – Что? – Денежки свои спрячь в сумочку. Не ровен час, снова начнешь рвать. Отлично. А теперь – будем здоровы. Выпили. – Еще? – спросил Гринчук. Нина кивнула. – За что на этот раз? – Не знаю… – Ну, не на брудершафт же, в самом деле. Мы и так уже друг друга на «ты» называли. Давай так, каждый за свое. – Давай. Они снова выпили и помолчали. – Продолжаем разговор, – сказал, наконец, Гринчук, – мы остановились на том, что так или иначе, а тебе, Ниночка, придется со мной дружить. И не в том смысле, в каком на это рассчитывал Гиря. – Я… – Понимаешь, Нина, от тебя уже ничего не зависит. И не моя в этом вина. Для тебя все стало совершенно безысходным в тот момент, когда ты согласилась на предложение Гири быть со мной поласковее. – Он… – Он тебя заставил. У тебя не было выбора. Ты его боялась. Ты можешь потерять работу. Я все это понимаю. Только ведь и у меня нет выбора. Если тебя используют против меня, значит, я должен перехватить это оружие. А хочешь ты или не хочешь – это уже к моменту нашего похода в клуб было не важно, – Гринчук снова налил шампанского в бокалы, – от тебя уже действительно ничего не зависело. Люди слишком предсказуемы и управляемы. – Это как? – А вот так, – Гринчук грустно улыбнулся, – посмотрев на человека или чуть-чуть с ним пообщавшись, можно практически безошибочно понять, о чем он думает, чего хочет и как себя поведет через минуту. А приложив чуть-чуть сил, можно заставить кого угодно сделать что угодно. – Неправда. – К сожалению – правда. – Неправда! – А ты не повышай на меня голос. Хочешь пример? – Хочу! – с вызовом ответила Нина. – Ладно, – хитро улыбнулся Гринчук, – только вначале выпьем. Третий тост – за тебя, Нина. И, между прочим, Семен не соврал – очень похоже на настоящее советское шампанское. – Доказывай! – потребовала Нина, шампанское уже начало действовать, щеки раскраснелись и слезы высохли окончательно. – Вот, например, у тебя сегодня надеты не колготы, а чулки. И еще к ним специальный и очень эротичный пояс. Да? Нина задумалась, пригладила платье на бедре: – Что, так задралось? – Нет. Все проще – ни одна нормальная женщина не станет по жаре надевать колготы. Так? Нина промолчала. – Так. Кроме этого, ты отправилась меня соблазнять по приказу Гири, а он не мог не потребовать, чтобы все было по высшему разряду, как он себе это представляет. Вот и получается… – Это все просто. Ты мог просто нащупать резинки, пока меня под кран совать собирался. – Мог, – согласился Гринчук. – Ты мне лучше налей еще и скажи… – А не хватит? На голодный желудок тебя уже начало развозить. – Не твое дело. Налей. Я сегодня веселюсь! – Как знаешь, – вздохнул Гринчук, – ваше здоровье! – Ты мне скажи, – выпив шампанское, спросила Нина, – зачем ты так меня возле киоска опустил? Зачем? – Зачем… Тут было три момента. Момент первый, я не хотел, чтобы меня потом обвинили в изнасиловании. Так, на всякий случай. В случае чего… |