Онлайн книга «Мент для новых русских»
|
– Свидетелем меня, что ли, надумал сделать? – недовольно спросил священник. – А жизнь сейчас такая, батюшка, или свидетелем, или пострадавшим, или подозреваемым. Или, еще хуже, ментом. Так что вам еще повезло. – Гринчук, привет! – поздоровался подошедший сапер. – Привет, Володя! – Чего тут у нас? – У вас? Дружеский розыгрыш. Привет от пиротехников Китая. В этом венке. Что там дальше – не заглядывал. – Полагаешь? – И ни хрена я не полагаю, Володя. Всех умных в саперы отправили, а нас – в опера. Так что, вы тут решайте свои технические проблемы, а я пойду вот со святым отцом пообщаюсь. Пора уже, знаешь, и о спасении души подумать. На пенсию пора. – Задрал ты уже всех этой своей пенсией! – засмеялся сапер, – как это ты умудрился в тридцать семь лет выслужить срок? – Ну, здрасьте, а в спецназе, между прочим, год за полтора. Я ведь отмахал… – Точно, извини – забыл. А теперь – свободен, капитан. У тебя пенсия, а мне еще работать и работать. – Если что, я у батюшки. – Только, ты, Юра, особо губу не раскатывай, – сказал священник Гринчуку, когда они медленно пошли от могил к церкви, – я ни у кого в стукачах не был и на старости лет не собираюсь. – Упаси Бог, батюшка, как можно? Нашей структуре и в старые-то советские времена духовенство вербовать не разрешалось. Этим всегда занималась госбезопасность, – Гринчук присел, уворачиваясь от подзатыльника, – а вот рукоприкладство – не наш, и, насколько я знаю, не ваш метод. – Метод, метод, – пробурчал отец Варфоломей, – дожился на старости лет. Какой-то мент в глаза может любую гадость сказать. Сейчас как погоню… – Не нужно гнать. Я уже переродился и исправился. И почти наставился на путь истинный… – Лизать тебе в аду сковороду раскаленную, за слова свои дерзкие! – Только не надо угроз. Не надо. Мне и так страшно. Так страшно, что иногда хочется смеяться, – Гринчук остановился. – Чего стал? Пошли в дом. – Давайте лучше вон там, на лавочке, – серьезно предложил Гринчук. – Чего так? – Чего? – Гринчук тяжело вздохнул, – А если врать придется? Если мне придется врать перед иконами? Лишний грех… – На лавочке так на лавочке, – согласился священник, – не поймешь тебя, раб божий, когда ты серьезно говоришь, а когда словоблудством занимаешься. – Я и сам не пойму. Присаживайтесь, батюшка. Отец Варфоломей сел на лавку, прикрытую от солнца и посторонних взглядов кустами сирени, и с блаженной улыбкой откинулся на спинку: – Хорошо-то как. – Хорошо, – поддержал его Гринчук, присаживаясь рядом. – Ладно, – чуть помолчав, провозгласил батюшка, – чего сказать хотел? – Да не сказать… Посоветоваться. – Советуйся. Только… – Я уже все понял. Ни каких личностей. Только общий разговор. Кстати, молебен Гиря заказал? – Заказал. А тебе что? – За погибших? Или как это правильно сказать? – За погибших. – Молитесь, батюшка, за убиенных. Отец Варфоломей перекрестился: – А сказали, что на рыбалке, динамитом. – Не на рыбалке. – В каком мире живем, Господи! – В каком живет, в таком и живем, – невесело улыбнулся Гринчук. – И чем дальше живем, тем страньше. И в связи с этим я хотел спросить у вас, батюшка, вы ничего странного не замечаете в последнее время? – Если хлопушки на кладбище подрывать не странно, то тогда ничего. – Хлопушки… Хлопушки – это тоже странно. Обычно, если бы бомбу килограммов на пять… Или еще больше. А так… – Гринчук покачал головой. Помолчали. – Я о каких странностях спросить хотел… – Гринчук снова замолчал. – Не тяни. – Не тяну. Вы про взрыв возле клуба конечно слышали… – Слышали… У меня вон почти два десятка могил на кладбище. Слышали… – Ага. И еще несколько десятков раненых и покалеченных в больницах. Священник перекрестился. – Странный взрыв? – спросил Гринчук и сам себе ответил, – Странный. И вот после него все просто как с цепи сорвалось. И мелочи и крупные дела – все удивительнее и удивительнее. Как вы думаете, батюшка, нормально, что все Крысы исчезли с улиц района? – Чего это ты про Крыс? – Да я про бомжей… – И я про них. Дались они тебе. Никому зла не делают. Живут люди… – Делают они зло, батюшка, и по нашим законам и по вашим. Воровать грешно и с точки зрения уголовного кодекса и с точки зрения заповедей. Не укради. Но я не про это. Я про то, что сразу после того, как загремело возле клуба второй раз, Крыс как будто метлой смело с улиц. Странно… – Чего странно? Тебе больше делать нечего? Убийствами занимайся, взрывом тем самым. Страшным. – Я и занимаюсь. Только я как привык? Все происходит в мире традиционно и почти без изменений. Вор ворует, мент его ловит, мелкую сошку сажают, крупную выпускают… Знаете, привыкаешь. Как к шуму водопада. А потом вдруг бац – а в спину не дует. Что такое? Или комары исчезли. И лежишь всю ночь в тишине и думаешь, что же произошло. По секрету скажу, чтобы кого-нибудь поймать, нужно не бегать как угорелому, а сидеть и терпеливо ждать, когда чего-то вдруг изменится в окружающем пейзаже. – Как паук в паутине, – подсказал батюшка. – Как паук в паутине, – согласился Гринчук. – Вот и начали мне мозолить глаза эти изменения в пейзаже. И дыры в картинке. И отсутствие сквозняка. Я ведь не зря сказал, что работаю ушами. Я слушаю. – Стукачей слушаешь? – Грех, батюшка, такими словами бросаться. Людей разных слушаю. Тихих и спокойных… Или не тихих и не спокойных. И, между прочим, есть что послушать. – Меня ваши дела… – Знаю, не интересуют. Но… Судите сами. Перед тем, как в клубе начало рваться во второй раз, именно в тот день, на лоходроме кто-то опустил кассира. Чисто, на глазах у всех, и никто его не видел. Явно чужой. И профессионал. Странно? Странно. Отец Варфоломей неопределенно пожал плечами, ясно давая понять, что не собирается высказывать по этому поводу никакого суждения. – В тот же день, но ближе к вечеру, Глыба и Димыч едут к специфичному пареньку по кличке Винтик, большому рукодельнику и трудяге. Чуть-чуть помешанному на взрывах. Едут, значит, Димыч и Глыба, едут… Димыч, кстати, для нашего общего друзана Геннадия Федоровича, разные мокрые дела творит… – Не интересно мне это! – прервал опера священник, – Не мое это дело! |