Книга Мент: Рождество по-новорусски, страница 104 – Александр Золотько

Но Нине, как здраво рассудил Граф, это знать было ни обязательно.

– Если к вам придет кто-то из этих… – Граф брезгливо встряхнул рукой, – смело отправляйте их ко мне. Но я думаю, что не придут.

– Ладно, – сказала Нина. – Хорошо.

– Я могу позвать нотариуса?

– Позовите, – радостно кивнула Нина.

Граф встал.

– А вы скоро увидите… – нерешительно начала Нина.

– Кого?

– Юрия Ивановича.

– Не знаю. Возможно, что и скоро.

– Вы не могли бы ему передать… – Нина передвинула договор на край стола и аккуратно выровняла листки бумаги. – Я ему наговорила здесь…

– Ничего, – улыбнулся Граф. – Он все понимает. Он мне сказал следующее. Однажды Нине показалось, что она меня предала. Потом ей показалось, что ее предал я. И еще ей казалось одно время, что она меня любит. Она снова ошиблась. Она просто держится за меня, чтобы не потеряться. Она не потеряется. Она сильная. Сильнее, чем сама думает. И она уже готова обойтись без костыля по кличке Зеленый.

– Он так сказал? – спросила Нина.

– Да.

– И он не обидится, если я…

– Вы взрослая самостоятельная женщина. Умная и красивая. И свободная.

– Это он сказал?

– Это я сказал. А он сказал, что однажды придет к вам и попросит вашей помощи. И очень надеется, что вы останетесь его другом.

– Хорошо, – сказала Нина.

Гринчук улыбнулся во сне. Он знал, что этот его сон – правдивый. Знал, что именно так все произошло на самом деле. И знал, что теперь и Нине, и ему отныне станет легче. Намного легче.

Потом Гринчуку приснился Гиря. Гиря был трезв, но, тем не менее, весел.

– Знаешь, – сказал Гиря, – спасибо тебе, конечно, что помог решить все мои непонятки, но будь ты неладен, Зеленый. Чтобы я еще хоть раз в жизни стал помогать менту…

Гиря помотал головой.

– Саня, конечно, меня бы не отпустил просто так, но, блин…

– Уеду я теперь отсюда, на хер, – сказал Гиря. – Завязать решил. Очень жить хочется. Как хочется жить…

А еще Гринчук улыбнулся, когда приснился ему другой сон, о том, как в кабинет к Владимиру Родионычу вошла Инга и, не говоря ни слова, поставила на письменный стол перед ним спортивную кожаную сумку. Точную копию той, которую Владимир Родионыч раздраженно швырнул утром в угол кабинета.

– Что это? – спросил Владимир Родионыч.

– Это вам просил передать подполковник Гринчук, – позволила себе улыбку Инга.

– Когда? – спросил Владимир Родионыч, заглядывая в сумку.

– Два дня назад. Но просил, чтобы я отдала непременно сегодня.

Владимир Родионыч что-то сказал, но Гринчук не разобрал, что именно. Его разбудили.

– А в глаз? – спросил Грнинчук.

– Уже вечер, – сказал Браток. – И к вам пришли.

Гринчук открыл глаза.

– Здравствуйте, гер оберст, – сказал Гринчук. – Такой сон мне перебили…

– О чем?

Полковник сел на стул возле кровати Гринчука.

– Представляете, Владимир Родионыч открывает сумку, заглядывает и начинает говорить. В слух. Представляете?

– Зачем же? – приподнял бровь Полковник. – Я это помню. Прошло всего несколько часов. И остальные члены совета помнят, как Владимир Родионыч высказывал свое отношение к вашей очередной выходке.

– На совете? – с мечтательным выражением переспросил Гринчук. – Инга не только стерва, но и большая умница.

– Еще какая, – согласился Полковник, – она вам тут передала баночку варенья. В нем много витаминов, как она утверждала, а вам они очень пригодятся. Что-то она там еще про жизненные соки говорила, но я не разобрал.

– Ничего, я понял, – сказал Гринчук.

– И еще Граф звонил, – сказал Полковник. – Совет решил, что это хорошая идея.

– Очень рад.

– Собираетесь и дальше устраивать аудиенцию в постели? – спросил Полковник.

– А вы и дальше собираетесь здесь сидеть? – спросил Гринчук.

– Представьте себе.

– Вам не говорили, что вы очень назойливый и грубоватый человек? – осведомился Гринчук.

– Только что, – невозмутимо сказал Полковник. – А вам давно говорили, что вас боятся люди?

– Это кто?

– Говорили?

– Боятся.

– Например, некто Гиря. Приходил сегодня ко мне, очень вежливо разговаривал. Так волновался, что даже материться перестал. А сказал, что очень вас уважает, всячески вам благодарен за вашу доброту, но сделает все, чтобы больше с вами не пересекаться. Он завтра-послезавтра уезжает из города. Навсегда.

– А чего это он к вам приезжал так запросто?

– А потому, что нету в живых Виктора Евгеньевича, а место до сих пор вакантно. И мне приходится…

– Тяжела она полковничья папаха, – с сочувствием продекламировал Гринчук.

Взглянул на часы, стукнул себя по лбу и сел на кровати.

– Что случилось? – спросил Полковник.

– Забыл. Блин горелый, забыл. Мне ж нужно было сегодня Гусака дернуть. Обидно…

– Да ладно, – заглянул в дверь комнаты Браток.

– Что значит – ладно? – возмутился Гринчук. – Я ведь сказал этому засранцу…

– К нему Миша сегодня ездил, – сказал Браток. – Я сам хотел, но нужно было тут дежурить. А Миша съездил…

– И что?

– Ему попытались дать взятку, – засмеялся Браток.

– Нет, ну это просто праздник како-то, – счастливым голосом сказал Гринчук и встал с кровати. – Я надеюсь, что Миша…

– У них там произошел разговор за закрытыми дверями. Миша вышел с рапортом Гусака. По состоянию здоровья.

– Кушать хочу, – сказал Гринчук, надев джинсы и джемпер. – Что там у нас есть?

– Только яйца и сосиски, – доложил Браток. – Яиц много. Могу сделать яичницу. Все равно ничего другого не умею.

– Давай яичницу, – согласился Гринчук. – На четыре… нет, пять яиц.

– На вашу долю жарить? – спросил Браток у Полковника.

– Простите? – не понял тот.

– Вы будете яичницу есть? – с невозмутимым видом спросил Браток.

Гринчук резко отвернулся к окну, будто увидел что-то очень интересное.

– На два яйца, – сказал Полковник.

– Только у Юрия Ивановича хлеба нету, – уже из кухни сообщил Браток.

Плечи Гринчук вздрагивали от смеха.

– Смеетесь? – спросил Полковник. – Как вы посмеетесь, когда узнаете, что Владимир Родионыч уже минут пятнадцать стоит этажом ниже и ждет, пока я его позову сюда.