Онлайн книга «Мент: правосудие любой ценой»
|
Уже в движении Михаил бросил две тарелки. Два охранника захрипели и рухнули на пол. Еще трое не успели даже схватиться за оружие, когда Михаил уже был рядом. Один из охранников упал неудачно, свалив стойку с цветочными горшками. Грохот. И тут начали реагировать охранники. Те, кто еще мог реагировать. Трое. Те, что стояли возле главного входа. Потому что двое, бывшие между Гринчуком и Махмутовым, в общем, оставались между ними, но в лежачем положении. И в бессознательном состоянии. Так что реагировать могли только трое из охранников, но и у них выбор реакций был несколько ограничен. Прапорщик Бортнев стоял перед охранниками, неодобрительно рассматривая их поверх ствола своего пистолета. – Руки, – сказал Браток. Гринчук наклонился, и вытащил пистолет из кобуры одного из лежащих. Снял его с предохранителя, передернул затвор и навел оружие на все еще сомневающихся охранников: – Как подполковник милиции я рекомендую вам поднять руки. Вы, наверное, поняли, что у меня хреновое настроение. А когда у меня хреновое настроение, я начинаю быстро соображать и могу всего за пару секунд придумать повод, чтобы применить оружие. На совершенно законных основаниях. Охранники медленно подняли руки. – Ваня, – сказал Гринчук. Браток, не опуская пистолета, забрал у охранников оружие и бросил его в фонтан. – Замечательно, – одобрил Гринчук и обернулся к Рустаму. Тот как раз закончил пятиться и уперся спиной в стеклянную стену зимнего сада. – Куда же ты, борец за свободу товарищ Махмутов? Ты же меня не боишься и готов вывести меня на чистую воду. – Я даю команду своим, – сказал Баев. – Отставить, – приказал Полковник. – Нам еще перестрелки не хватало. И спрячьте свое оружие, Егор. Баев подчинился. – Значит, – ласково усмехнулся Гринчук, – Бортнев похищал, Михаил насиловал, а я все это покрывал? – Ну… – протянул Рустам. – Отлично, – сказал Гринчук. – И пострадавшая написала заявление? – Да. – И ты написал заявление? Рустам пожал плечами. – И даже отдали эти заявления прокурору? Работник прокуратуры зачем-то достал из портфеля заявления и показал их Гринчуку. – То есть, делу уже дан официальный ход, – констатировал Гринчук. – И у меня нет достойного выхода из этой ситуации. – Но вы же сказали, – выдавил Рустам. – Все может решиться… Я сам дам им деньги… Правда, мама? – Да, – быстро подхватила мама Махмутова. – мы им заплатим сколько нужно. Тебе сколько нужно денег, деточка? Махмутова вскочила и двинулась было к Марине, скромно стоявшей в сторону. Все происходящее к ней вроде бы и не относилось. Просто оазис чистоты и покоя среди грязной склоки. – Сядьте, пожалуйста, – попросил Гринчук, – не дай Бог, от волнения у меня рука дернется. Или просто палец. Указательный. И Рустам начнет посвистывать дырочкой в правом или левом боку. А то и в обоих. Махмутова зажала себе рот и села на место. – Юрий Иванович! – Владимир Родионыч не стал вставать со стула. – Мы все понимаем, что в изнасиловании вы не виноваты. Но сейчас вы нарушаете… – Что я нарушаю? Какой закон? – Вы направили оружие… – Стойте, – улыбнулся своей обычной заразительной улыбкой Гринчук. – Если я не виноват и это точно известно вам, то как тогда назвать те заявления, что переданы прокурору? Дружеское поздравление? Если виноват я – они, соответственно, пострадавшая и свидетель. Если я не виноват, то они лжесвидетели. И сажать нужно их. И это значит, что я совершенно правомочно задерживаю преступников. Нет? Что по этому поводу думает прокуратура? – Я не совсем уверен, нужно внимательно ознакомиться… – Спасибо, понял, – оборвал его Гринчук. – Передаем слово пострадавшей. – Уже можно, Юрий Иванович? – спросила Марина. – Можно, хорошая моя, – сказал Гринчук. – Давай. – Извини, Рустам, – сказала Марина, и в голосе ее уже не было ничего от скромного обаяния пострадавшей. Это был голос уверенной в себе женщины. Марина расстегнула несколько пуговиц на своем платье и достала свернутый листок бумаги. Протянула его Гринчуку. Тот мельком глянул на текст, кивнул и передал бумагу на ближайший столик. – Ознакомьтесь, – сказа Гринчук. – Это забавно. Он продолжал держать оружие в руке, но уже опустил его вниз. Точно также, с пистолетом в опущенной руке стоял Михаил. Браток все еще держал охранников под прицелом. – Пока люди читают, – сказал Гринчук Марине, – ты в двух словах расскажи… – А че тут рассказывать? – засмеялась Марина. – Рустамчик подвалил ко мне и предложил заработать… – Она врет! – сказал Рустам. – Но я же не мешал тебе выступать, – напомнил Гринчук. – Я все честно дослушал. Будь, как это, взаимновежливым. – Подвалил ко мне, такой, на понтах, – продолжила Марина, – хочешь, говорит, по быстрому срубить бабок? Я прикинула. А чего, можно. Я ж не знала, что это про вас. А когда он сказал, то я подумала-подумала… Ну, лажу спорола, но кто ж знал? Обычно у нас с Рустамчиком все проходило нормально. – Что проходило? – спросил Гринчук. – Ну, друзанов его разводить, – охотно пояснила Марина. – Типа, он меня знакомит с лохом, тот заводится, потом идем ко мне или к нему, или еще куда… Я его завожу, в смысле, возбуждаю… Укушу его, козла или поцарапаю… А мужикам только намекни. А у меня кожа нежная. Схватишься чуть сильнее – уже синяк. А если укусить или там поцарапать… Любая экспертиза все подтвердит. Вот лохи и платили, чтобы я в суд не подала… Бабки мы с Рустамчиком делили. Он, сука, мне только четверть отстегивал. – Замолчи, тварь! – выкрикнула мать Махмутова. – Не ври! Мать даже попыталась броситься к Марине. И даже замахнулась, чтобы ударить. Марина ловко перехватила руку Махмутовой и отшвырнула мамашу в сторону. Матери не дал упасть кто-то из гостей. – Еще сунешься – в рожу дам, – пообещала Марина. – Сука старая. – Мальвина! – прикрикнул Гринчук. – Извините. Только я не разрешу, чтобы всякая падла… – Мальвина! Ближе к делу! – А че там дальше! Он меня обработал, потом свозил к экспертам. Забашлял мне зеленью, чтобы на его дне рождения я все рассказала… Репетировал даже со мной. – А суд? – А он сказал, что суда не будет. Что опустят ментов и выкинут на хрен. Так что я после своего выступления, вроде как свободна. – Да что ж это делается! – заголосила Махмутова. |