Онлайн книга «Мент. Разборки под прикрытием»
|
Владимир Родионыч молча смял бумагу в руке. Полковник прав. Абсолютно прав, но Владимир Родионыч привык, что никто не смеет распоряжаться его судьбой, никто не имеет право диктовать ему условия. И собственная беспомощность злила, требовала действовать. Они почти не спали уже вторую ночь. – Ладно, – сказал Владимир Родионыч, – вы правы. Идите спать в гостевую комнату, телефон можете выключить. – А вы? Вы у нас железный? – осведомился Полковник. – Вам ведь тоже нужно иметь ясную голову… – Вы мне еще про руки и совесть напомните… – Владимир Родионыч выключил свой мобильник и встал из-за стола. – Я тоже пойду спать. Владимир Родионыч предупредил охрану, как нужно отвечать на телефонные звонки, пошел в спальню и, не раздеваясь, лег на кровать. Думал, что не сможет заснуть, но сразу же почувствовал, как медленно погружается в сон. И тут, как это всегда бывает в таких случаях, в голову пришла мысль… простая, ясная… Владимир Родионыч потянулся за ней, но она оказалась такой легкой, что скользнула вверх и пропала… * * * – Ну почему тебе не спится? – спросил Сергеев. Он вынырнул из предрассветных сумерек и сел на скамейку возле Гринчука. Фонари не горели, только вывески освещали набережную. И светлая полоса на востоке стала шире. – Ты давно встречал восход на море? – спросил Гринчук. – Вот так, сидя на скамейке, расслабившись… – С любимой девушкой, – желчно продолжил Сереев. – Ты просил одежду… Вот, пуловер. – Большое спасибо, – Гринчук хотел одеться, но Сергеев его вдруг остановил. – Это у тебя что за пятна? – Пятна? – переспросил Гринчук. – Так, испачкался где-то… – Не нужно ля-ля, – Сергеев присмотрелся, – ты можешь считать меня кем угдно… – Даже Элвисом Пресли? – Даже Элвисом Пресли. Но кровь я всегда отличу от чего угодно. Это же кровь? Гринчук оглядел себя: – Точно. А я думаю, чего от меня шарахнулись люди… Как ломанулись в сторону пансионата. Хорошо еще – милицию не вызвали. – Откуда кровь? – Из артерий, вестимо, из вен и капилляров. Не замечал, если достаточно сильно вмазать по лицу человека, то появится кровь. Она может политься, или брызнуть, если бить несколько раз. Вот, на меня – брызнула, – Гринчук помотал головой: недавнее возбуждение прошло, и снова хотелось спать. Сергеев запрокинул голову к небу, и Гринчуку показалось, что он сейчас завоет от тоски и безысходности. Как одинокий отчаявшийся волк. – Что произошло? – Я могу одеваться? – Что произошло? – повторил свой вопрос Сергеев. – Немного повздорили с Олегом. Разошлись во взглядах на житейские ценности. Он полагал, что главное в жизни – не обгадиться прилюдно, а я все больше на семейные ценности нажимал. Вот и нажал, – Гринчук надел пуловер и рассказал, что произошло. Сергеев слушал, не перебивая. – Вот и вся история о Мастере, который сделал не то и не так, – закончил свой рассказ Гринчук. – Я пошел сюда, а Олежка отправился, я надеюсь, к семье. Усилился ветер с моря, волны выбрасывались на берег, словно решили все вместе покончить жизнь самоубийством. – Ты куда Аркашу дел? – спросил Гринчук. – Сидит в камере для особо уважаемых гостей. – А у тебя нет камеры-люкс для проверяющих? Я дико хочу спать. Поможешь? Но так, чтобы я не умер во сне… Ужасно не хочу проснуться уже на том свете. У меня еще есть дела на этом… – Гринчук понял, что несет чушь, и замолчал. – Поехали, – сказал Сергеев, – переночуешь у меня в комнате отдыха, в отделении. – Душ, диван… Найдем тебе чистые шмотки. – Вот и славно, – Гринчук встал со скамейки. – Чего же мы тогда до сих пор сидим? Принять душ – сил хватило, но ровно через минуту Гринчук спал. Пока Гринчук купался, Сергееву позвонили. Дождавшись, пока Гринчук уснет, Сергеев заглянул в душ, посмотрел на одежду, лежащую на кафельном полу, наклонился и взял рубаху. Пятна крови. Сергеев вздохнул. Вот такие дела, господин Гринчук. Такие вот дела. * * * Утро выдалось солнечным. И очень насыщенным. Уже в шесть часов Сергеева, спавшего в своем кабинете, разбудил дежурный. Сергеев выслушал доклад молча, только дернул желваком. Приказал готовить машину, а сам разбудил Гринчука. – Сколько? – спросил Гринчук, не открывая глаз. – Если ты о времени, то начало седьмого. – Я когда-нибудь кого-нибудь придушу вот так, во время побудки. Что случилось? – Есть новости, которые ожидают нас на берегу теплого моря. Ты давно встречал рассвет на берегу моря? – С любимой девушкой, – сказал Гринчук и сел. Открыл глаза. – Собирайся и поехали, – Сергеев подошел к окну, открыл жалюзи и в комнату хлынул солнечный свет. Гринчук огляделся в поисках одежды. – Опаньки! – Гринчук обнаружил чистую отглаженную рубашку, чистые джинсы, висящие на спинке стула. – Это ж откуда такое богатство? – Одевайся, поехали. – А душ? – Некогда. Я сам помыться не успел… – Ты не успел, а я… – А ты поедешь либо по своей воле, либо тебя отвезут мои парни, если нужно – в наручниках или в смирительной рубашке. – Даже так? – Гринчук оделся, завязал шнурки на кроссовках. – Куда едем? Что нового ты хочешь мне показать? * * * Сергеев, как оказалось, хотел показать старое, уже виденное Гринчуком, но с другого ракурса. Ночью Гринчук смотрел со скалы вниз, а теперь имел возможность посмотреть снизу вверх. Имел возможность, но не стал этого делать. Куда интереснее было посмотреть на камни под обрывом. Ночью их вообще не было видно, сейчас… Сейчас, в общем-то, тоже смотреть было бы не на что, если бы… Тело нашел ранний купальщик, из отдыхающих. Всегда находится кто-то, кто отправляется окунуться раньше всех и в таком месте, куда остальные не ходят. Вот, на камни, например. Купальщик спустился по лестнице с набережной, прошел мимо старого причала и увидел лежащее на камнях, под самым обрывом, тело. Купальщик был не местный, поэтому он увидел только мертвого мужика. Приехавшие по вызову милиционеры увидели Большого Олега. Мертвого Большого Олега. – Он упал оттуда, – показал Сергеев рукой вверх. – И было уже совершенно безразлично, мертвый он упал или живой. Гринчук присел на камень, поставив свою сумку возле ног. |