Онлайн книга «Кара Дон Жуана»
|
— Проходите, вас ждут, — учтиво произнес появившийся на пороге дворецкий. Между прочим, самый настоящий: в ливрее, с жабо и в белых перчатках. «Типичный английский лакей в ханском дворце, это уже перебор, — подумал Андрей, следуя за неспешно вышагивающим по коридору слугой. — В этом интерьере гораздо лучше смотрелся бы арапчонок в чалме или смуглолицый турок в шароварах и при ятагане…» — Прошу! — Лакей распахнул перед ним дверь из палисандра с инкрустацией. Андрей вошел. Дверь тут же закрылась, и вышколенный дворецкий неслышно удалился, мягко ступая по мрамору резиновыми подошвами начищенных штиблет. Хан сидел на диване и курил, но не кальян, как ожидалось, а трубку. За те годы, что Андрей его не видел, старый отцовский кореш нисколько не изменился, разве что стал тоньше, прозрачнее, будто высох, как вобла, вялившаяся на солнце, а так все тот же: седой, морщинистый, крючконосый, очень-очень старый человек с молодыми глазами. — Здравствуй, дядя Арам, — сердечно поздоровался с ним Андрей. — Здравствуй, дорогой. — Хан легко поднялся (его внешняя немощность была обманчивой), обнял гостя, жестом пригласил сесть. — Я очень рад тебя видеть… — Он быстрым, очень внимательным взором окинул Андрея. — Ты изменился… — Стал старше, — улыбнулся тот. — Возмужал. Стал солиднее — вон виски уже седые… Только пузо никак не нарастишь, все худой, словно мальчишка! — Я как ты, дядя Арам, из породы гончих… — А помнишь, что я говорил! — Хан совсем по-детски улыбнулся, затем указал на низкий столик красного дерева, уставленный тарелками, бутылками, стаканами. — Наливай сам, угощайся. Не будем Чарльза звать — ну его… Я его постную рожу по утрам видеть не могу! — Чарльз — это твой дворецкий? — Он, собака… — Он что, англичанин? — Самый настоящий. Я его из Лондона привез — он в их школе дворецких был самым лучшим учеником. — И он поехал сюда? — Сначала не хотел, но когда я ему пять тысяч фунтов в месяц предложил, сразу вещи собрал — деньги все любят! А вот сейчас думаю, на фиг он мне сдался, этот англицкий дворецкий? — Отошли обратно. — Нет, пусть будет. Он меня иногда смешит, особенно когда пьяным начинает по-армянски песни петь! Он хоть и англичанин, а халяву любит, словно какой-нибудь русский… У меня часто бывают гости, мы пьем, кушаем, естественно, после этих застолий в фужерах остается вино, коньяк, все самое лучшее, самое дорогое — вот он и допивает втихаря. Налижется и давай песни завывать! А утром как ни в чем не бывало с надменной мордой по дому ходит, думает, никто не слышал его концертов… — Хан оторвал от грозди «изабеллы» виноградину, отправил ее в рот, раздавил зубами, зажмурился от удовольствия. — А ты почему не кушаешь? Ешь, такого винограда в вашей Франции нет… — В нашей точно нет — мы живем в Альпах, среди снегов… — Как отец? — Хорошо. — Не женился? — Нет. — А ты? — И я… — Вы, Караяны, такие, как и я… Однолюбы. Я вот до сих пор свою Машеньку люблю, хотя умерла она десять лет назад… Он тяжко вздохнул, хотел еще что-то добавить, но тут раздался стук в дверь, а через положенные по этикету пять секунд в комнату вплыл Чарльз. — К вам господин Лютый, — сказал он на хорошем армянском, а слово «Лютый» произнес с запинкой и по-русски. — Впустить? — Я тебе сколько раз говорил, что его зовут господин Мартирасян… — Слишком сложная фамилия. Я не могу ее выговорить. — Чарльз чуть склонил голову, как бы извиняясь. — Так что, впустить? — Естественно! — Прошу, — бросил тот через плечо. Тут же в комнату ввалился коренастый человек с коричневой лысиной, пышными смоляными усами, короткой красной шеей, косматой грудью, кривыми мускулистыми ногами и маленькими, как у девушки, ступнями. С первого взгляда он казался добродушным, даже комичным, но стоило заглянуть в его ледяные прищуренные глаза, как становилось ясно — этот человек оправдывает свое прозвище. Лютый — именно то погоняло, которого он заслуживает… — Здравствуй, Альберт, — поздоровался с ним Хан. Приветствовал он гостя не так радушно, как Андрея, но все же милостиво. — Познакомься с моим племянником Андреем. — Это сын Барса? — спросил Лютый, прощупав Андрея взглядом. — Да. Сын Карэна Караяна. Моего названого брата. — Хан указал Лютому на кресло, стоявшее по другую сторону столика. — У Андрея проблема, а я дал его отцу обещание, что помогу ее решить… С твоей помощью, надеюсь… — Что нужно? — по-деловому осведомился Лютый. — Два дня назад мою бывшую жену убили, — так же лаконично ответил Андрей. — Я хочу знать — кто. — Которая из двух была твоей? Еврейка или русская? Андрей подивился осведомленности Лютого. Одно дело знать, что случилось в твоем городе, а другое — в соседней республике (или государстве?). — Еврейка… — он замялся. — По паспорту. Вообще-то она цыганка. — Ее смертью уже интересуются… — Это по моей просьбе. — Андрей повернулся к Хану, чтобы объяснить. — Я думал, мы справимся собственными силами — у Гургена хорошие связи, но, похоже, без вашей помощи не обойтись… Замешаны серьезные люди… — Насколько серьезные? — напрягся Лютый. — Мы не собираемся развязывать войну из-за одной убитой девки… — Полегче, Альберт, — прикрикнул на него Хан. — Не забывай, с кем разговариваешь! — Да это вообще не на нашей территории произошло, какого черта?! — Я дал обещание своему брату, — ледяным тоном заявил Хан. — Ты хочешь, чтобы я его нарушил? Лютый тут же опустил газа, замотал головой и спешно затолкал в рот абрикос. Когда фрукт был проглочен, а косточка выплюнута, он спросил у Андрея: — Что конкретно ты хочешь? Получить людей, оружие, транспорт? — В данный момент я хочу лишь заручиться вашей поддержкой. Потом, быть может, мне понадобится и транспорт, и оружие… — Он пожал плечами. — Пока я располагаю очень скудной информацией — это главная проблема, с которой, как я понимаю, вы помочь не можете… — Прошло только два дня, — буркнул Лютый. — Информация будет — подожди немного… — Ждать не могу — виза скоро закончится. Мне необходимо раскрутить это дело в наикратчайший срок. Лютый искоса глянул на Хана, и когда тот согласно кивнул, он вытащил из кармана смешных цветастых шорт мобильный телефон, набрал номер и, отойдя в дальний угол комнаты, завел разговор. Спустя минуту он вернулся к своему креслу. |