Книга Где валяются поцелуи, страница 5 – Ринат Валиуллин

— Ничего особенного, любить кино так, как вы любили свою жену. Вы везунчик, не всем посчастливилось так чувствовать, как вам.

— Полюбить всегда было трудной задачей.

— Если не получилось с первого взгляда, — потер Роберто глаза под очками.

— Еще труднее оставлять, когда все получилось.

— Очень точно, — выразил свои соболезнования Павлу режиссер. — Я считаю, что в первом взгляде все и решается, но в моем случае это не работает. Однажды ко мне в кафе подсела девушка, мы провели немного времени втроем: я, она и молчание. Пока она неожиданно не спросила: «Вы верите в любовь с первого взгляда?»

* * *

— Вопрос для незнакомой девушки действительно необычный, — разорвала цепь воспоминаний Фортуна.

— Да дело не в вопросе, а в том, что он незрячий. В смысле режиссер. Ослеп прямо на площадке, много лет назад, когда лопнула одна из ламп во время съемок.

— Слепой режиссер? Как же он снимает?

— Еще лучше. И это не мои слова. Обычно он отшучивается, дескать, Бог увидел, что искусство кино ему дается легко, и сказал: «Я знаю, ты можешь лучше».

— Мне все же трудно представить. Ведь режиссер должен все видеть сам: кого пригласить на роль, какой кадр лучше, какой убрать, какую сцену надо повторить?

— Не волнуйтесь, вокруг него сплоченная команда, которая с ним уже давно и хорошо знает, каким должен быть фильм Роберто. Актеры, отработавшие с ним не один фильм, отлично понимали, что от них требуется на съемочной площадке. Возможно, именно это несчастье и то обстоятельство, что ему просто пришлось им слепо довериться, дало остальным больше свободы творчества, возможность добавить в его фильмы что-то свое.

— Интересно, как он ответил той девушке?

— Что больше доверяет не глазам, а сердцу. Впоследствии она стала его женой.

— Каждая женщина мечтает жить в чьем-то сердце. Но, видимо, большое сердце было не единственным его достоинством.

— Конечно, нет. Вторая любимая его история про Вьетнам, точнее сказать — про одно вьетнамское блюдо «Куни линь гу».

— Звучит эротично.

— Вам муж, наверное, готовил такое, — наполнил свою и ее чашку чаем Павел.

— Щас! Если вы об этом.

* * *

— А ваш рассказ похож на историю про Золушку.

— Вы про чудесное превращение из шахтера в киношника?

— Я про то, что у нее, как и у вас, работа была пыльная. А чем вы там конкретно заняты?

— Моя задача — выбрать место, время дня, погоду. Определить композицию, наметить пейзаж, подходящие для той или иной сцены. Также в обязанности входит договориться с префектурой города, будь съемочной площадкой улица или площадь, с хозяином заведения, если это кафе.

— А как же сами съемки? Это должно быть интересно.

— Никогда я не ходил на работу с такой радостью. А что касается съемок, вы их скоро увидите. Мне нужны ваши данные.

— Вот вы занудный.

— Настойчивый.

— Назойливый.

— Настырный.

Фортуна не нашла чем отбиться и достала из сумочки последним козырем свой паспорт.

— Вы можете пока просто забронировать билет, я еще подумаю, — протянула она Павлу паспорт. Павел открыл его и стал рассматривать фотографию, потом выдавил из телефона номер, прижал трубку к уху.

Пока он разговаривал, она разглядывала кухню, размышляя, что бы она поменяла здесь и как расставила мебель. В итоге пришла к тому, что настоящее расположение предметов идеальное. Сама кухня не представляла ничего особенного: шкафы, стол, стулья, плита. Только часы с кукушкой как-то выбивались из этого евроминимализма. Фортуна посчитала тарелки и чашки, которые сушились в шкафу для посуды, потом съела еще две клубнички и, взяв в руки какой-то глянцевый журнал, лежавший на подоконнике, начала перебирать страницы. До нее долетали только отдельные фразы разговора:

— …да, удобно, Маша… спасибо, что помните… нет, ненадолго… билет до Римини… конечно… целую.

— Вы всех целуете на прощание или только по телефону?

— Вы что — ревнуете?

— А что — я не женщина? — заулыбалась Фортуна, все еще глядя в журнал.

— Женщина, конечно, но не до такой же степени.

— Не до какой?

— Чтобы ревновать незнакомого мужчину.

— Что бы вы понимали в незнакомцах. Встречи с ними всегда сулят приключения. Если не считать темных подворотен.

— Это вы обо мне?

— Не надо на себе так зацикливаться, — глядя в журнал, посоветовала Фортуна, — вот послушайте: объявление: ИЩУ БОЛЬШУЮ ЛЮБОВЬ, ВЛЮБЛЕННОСТЬ С ИНТИМОМ НЕ ПРЕДЛАГАТЬ, — процитировала она.

Павел широко улыбнулся:

— Вам предлагали когда-нибудь?

— Может, и предлагали, только я не услышала, потому что замужем.

— Значит, никакого случайного секса?

— Да какой там секс. Муж — вот мой случайный секс. И чем дальше, тем случайнее.

— А хотелось?

— Чем больше хочется изменить, тем сильнее понимаю, что верность — это мой крест. Для каждой верной женщины брак — это своего рода крестовый поход по ее желаниям. Хотя однажды была случайная встреча, в лифте застряла с мужчиной. Я ехала к маме, он — к своей на шестой со свечами, шампанским и прочей романтикой.

— Как же муж?

— Волновался, конечно, — усмехнулась Фортуна: — «Где ты застряла? Я голодный прождал тебя вечер». — «В лифте». — «У нас в лифтах что — теперь цветы выдают? Или ты была не одна?» — «Ты же знаешь, одиночество меня тяготит». — «Ну так с кем?» — «С мужчиной». — «Что между вами было?» — «Только эти цветы». Это мужчина мне цветы те подарил, хотела их у мамы оставить, да у нее аллергия на лилии. Я и не знала, что в лифтах может быть так чудесно.

— Чем же вы там занимались тогда?

— Говорили.

— Говорили?

— Мужские стереотипы. Муж мой тоже удивился: «О чем?» — «Говорили о вечном. Представляешь, со мной тоже можно об этом». — «Как ты чувствовала себя ночью в лифте с незнакомым мужчиной?»

— Я даже знаю, что вы ему ответили, — прервал ее рассказ Павел.

— Слушаю, — глотнула чаю Фортуна.

— Вы ему сказали примерно так: наконец-то я почувствовала себя женщиной. Женские стереотипы.

— А вы злопамятный.

— Это от сладкого, — улыбнулся Павел и отодвинул от себя варенье в пользу Фортуны. — А этот эпизод в лифте можно было бы назвать влюбленностью?

— Можно назвать чем угодно, но ведь важно почувствовать. Вот вы можете мне сказать, что такое влюбленность?

Павел задумчиво начал передвигать ложкой чаинки в чашке, будто хотел составить из них предложение и отчитаться на поставленный вопрос в письменном виде: