Книга Адское Воинство, страница 68 – Фред Варгас

— Если он хотел умереть, — заметила Лина, глядя на Адамберга, — то ему надо было лечь на рельсы, а не между ними.

— Совершенно верно, Лина. Только он не хотел умереть, его положили туда. Это мой помощник, майор Данглар. Кто-то хотел его убить.

Ипполит нахмурил брови.

— Использовать как орудие убийства поезд, — заметил он, — это сложно и хлопотно.

— Зато хитроумно — такую смерть легко выдать за самоубийство. Ведь когда мы видим рельсы, мы сразу думаем о самоубийстве.

— Да, — поморщился Ипполит. — Но для того чтобы сочинить такой план, нужен очень неповоротливый мозг. С большими претензиями, но тупой. Абсолютно йишвитяпс. Абсолютно спятивший.

— Иппо, — сказал Адамберг, отодвигая чашку, — мне надо поговорить с вами наедине. А потом, если возможно, поговорить с Линой.

— Тупой, тупой, — повторил Иппо.

— Мне надо с вами поговорить, — настаивал Адамберг.

— Я не знаю, кто хотел убить вашего помощника.

— Я хочу поговорить о другом. О смерти вашего отца, — добавил он, понизив голос.

— Ну ладно, — сказал Иппо, искоса глянув на мать. — Тогда нам лучше выйти на улицу. Только дайте мне время одеться.

Адамберг шагал по неширокой, вымощенной щебнем дороге рядом с Ипполитом, который был выше его минимум сантиметров на двадцать.

— Я ничего не знаю о его смерти, — сказал Иппо. — Его рубанули топором по голове и по груди, вот и все дела.

— Но вы знаете, что Лина вытерла рукоять топора.

— Я так сказал тогда. Но я был маленький.

— Иппо, а зачем Лина так тщательно вытирала рукоять?

— Понятия не имею, — сердито произнес Иппо. — Но не потому, что это она его убила. Я свою сестру знаю. Может, в душе она и хотела его убить, как мы все. Но на деле она вела себя совсем по-другому. Это она не позволила Шарику перегрызть ему глотку.

— Если так, значит она вытирала топор, потому что считала убийцей одного из вас. Или видела, как один из вас, Мартен или Антонен, убил отца.

— Мартену тогда было шесть лет, Антонену — четыре года.

— Или вы.

— Нет. Мы все слишком боялись его, чтобы решиться на такое. Это было нам не по плечу.

— Но все же вы натравили на него собаку.

— Тогда в его смерти был бы виноват Шарик, а не я. Чувствуете разницу?

— Да.

— А в результате этот гад убил мою собаку. И мы были уверены, что, если один из нас его хоть пальцем тронет, он нас всех прикончит, как Шарика, и в первую очередь — маму. Так, наверно, и случилось бы, если бы граф не забрал меня к себе.

— Эмери говорит, в детстве вы не отличались робостью. Он говорит, вы наводили страх на всю школу.

— Да, я там навел шороху, — признался Ипполит, улыбаясь своей широкой улыбкой. — А что еще сказал Эмери? Что я был маленьким ублюдком, который всех терроризировал?

— Примерно так.

— Не примерно, а точно. Но знаете, Эмери тоже был не ангел. И у него нет оправданий. Избалованный мальчик из богатой семьи. До того как Режи сколотил свою шайку мучителей, у нас командовал некий Эрве, который объявил на меня охоту. Так вот, могу вам сказать, когда они брали меня в кольцо и начинали колошматить, Эмери не отставал от других. Нет, комиссар, мне не в чем каяться, я должен был как-то защитить себя. Достаточно было протянуть к ним руки — и они разбегались с диким визгом. А я помирал со смеху. Сами виноваты. Они первые сказали, что у меня дьявольские лапы, что я выродок из преисподней. Я бы до такого не додумался. Ну, слушал я этот бред, слушал, а потом решил обратить его себе на пользу. Нет, я жалею только об одном: что я — сын самого распоследнего мерзавца в здешних краях.

К ним подошла Лина: она успела одеться, теперь на ней была обтягивающая блузка, и от этого зрелища Адамберг вздрогнул. Ипполит уступил ей место, ободряюще похлопав по руке.

— Он тебя не съест, сестренка. Но и безобидным его не назовешь. Он выясняет, где люди закопали свое дерьмо, а это поганая работа.

— Он спас Лео, — сказала Лина, с упреком взглянув на брата.

— Да, но он размышляет, не я ли убил Эрбье и Глайе. И роется в моей куче дерьма. Правда ведь, комиссар?

— Это нормально, что комиссар размышляет, — одернула его Лина. — Ты, по крайней мере, был с ним вежлив?

— Очень, — с улыбкой заверил ее Адамберг.

— Но поскольку у Лины нет закопанной кучи дерьма, я без опасений могу оставить вас вдвоем, — сказал Иппо, собираясь уйти. — Только ботч ин нидо солов ен лапу с ее ыволог.

— Что это значит?

— Чтоб ни один волос не упал с ее головы, — перевела Лина. — Извините, комиссар, такой уж у него темперамент. Он чувствует ответственность за всех нас. Но вообще-то, мы славные ребята.

«Мы славные ребята». Простенькая визитная карточка семейства Вандермот. Такая наивная и глупая, что Адамбергу захотелось ей поверить. Это их идеальное представление о себе, нечто вроде фамильного девиза: «Мы славные ребята». Что под этим скрывается? — спросил бы Эмери. Парень с такими неординарными умственными способностями, как Ипполит, без всяких усилий переставляющий буквы в словах, не может быть просто «славным парнем».

— Лина, я задам вам тот же вопрос, который задавал вашему брату. Когда вы нашли отца мертвым, зачем вы вытерли рукоять топора?

— Думаю, для того, чтобы сделать что-нибудь. Машинально.

— Лина, вам уже не одиннадцать лет. Вы же не рассчитываете, что такой ответ меня устроит? Скажите, вы вытерли топор, чтобы уничтожить отпечатки кого-то из ваших братьев?

— Нет.

— Вам тогда не пришло в голову, что Ипполит мог раскроить голову вашему отцу? Или Мартен?

— Нет.

— Почему?

— Мы слишком боялись его, чтобы заходить к нему в комнату. Мы даже на второй этаж никогда не поднимались. Это было запрещено.

Адамберг остановился, повернулся к Лине и провел пальцем по ее свежей розовой щеке так же целомудренно, как Кромс гладил перья голубя.

— Скажите мне, Лина, кого вы тогда покрывали?

— Убийцу, — сказала она вдруг, подняв голову. — Но я не знала, кто это был. Я не испугалась, когда увидела отца в луже крови. Только подумала: вот, наконец кто-то уничтожил его, больше он не встанет — и испытала чувство огромного облегчения. Я стерла с топора отпечатки, чтобы тот, кто это сделал, не понес наказания. Кто бы он ни был.

— Спасибо, Лина. Скажите, Иппо в школе действительно всех запугивал?

— Он защищал нас. Потому что два моих младших братика в соседнем школьном дворе тоже получили по полной программе. И когда Иппо набрался храбрости и стал угрожать им всем своими бедными изуродованными руками, нас наконец оставили в покое. Мы славные ребята, но Иппо должен был нас защитить.