Книга Любить - значит страдать., страница 15 – Ребекка Донован

Прости за вчерашнюю ночь. Жаль, что тебе пришлось все это увидеть. Пообедаем вечером?

Я ответила:

Встретимся дома.

Но, вернувшись домой после тренировки, я обнаружила, что она как сумасшедшая носится по дому, на ходу надевая серьги. На ней была короткая юбка, легкая блузка, темные волосы завиты и взбиты в пышную прическу.

– Привет, – запыхавшимся голосом сказала она, нетерпеливо подскакивая на одной ноге и явно рискуя навернуться на таких высоких каблуках. – Хм, надеюсь, ты не обидишься. Совсем забыла, что у меня есть кое-какие планы на вечер. Договорилась давным-давно, когда еще не знала, что ты ко мне переедешь. – Она стояла с виноватым видом в ожидании моей реакции. – Я могу все отменить. То есть… если надо, останусь дома.

– Нет уж, иди, – ответила я. – Со мной все будет в порядке.

– Ты уверена? – У нее в душе явно шла нелегкая борьба.

– Да. Мне еще надо выполнить домашнее задание, – сказала я, чтобы ее успокоить. – Желаю хорошо повеселиться.

– Ну ладно. – Она потянулась за сумочкой и, балансируя на одной ноге, попыталась застегнуть ремешок туфли. – Холодильник в твоем полном распоряжении. – С этими словами она достала коробочку с мятными пастилками и положила одну в рот. – Только не вздумай меня ждать, – продолжила она, доставая пальто из стенного шкафа. – Возможно, приду поздно. – И не успела я расстегнуть куртку, как она уже закрыла за собой дверь.

Я неодобрительно покачала головой и с тяжелым вздохом оглядела пустой дом. Неожиданно входная дверь распахнулась, что заставило меня удивленно оглянуться.

– Хм… Ты не могла бы отогнать свою машину?

– Ну конечно. Прости. – Я вышла следом за ней на крыльцо.

– Это ты меня прости за то, что я так быстро убежала, – на ходу оправдывалась она. – Но я дико опаздываю, мои друзья меня, похоже, заждались.

– Все нормально, – ответила я… пустоте.

Она, оказывается, уже сидела в машине и ждала, когда я отъеду. И не успела я свернуть обратно на подъездную дорожку, как ее уже и след простыл.

Я отнесла рюкзак в свою комнату, а потом спустилась на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть. Достала замороженную лазанью и разогрела в микроволновке согласно инструкции на упаковке.

И вот, сидя в притихшем доме перед телевизором с куском лазаньи в руках, я вдруг почувствовала себя еще более одинокой, чем прежде. Да, я всю свою жизнь испытывала одиночество, поскольку эмоционально отгородилась… ну, практически от всех, но, в сущности, еще никогда не оставалась совсем одна. До того как я стала жить у Сары, мне категорически запрещали находиться дома без присмотра взрослых. Однако у меня было столько дел в школе, что скучать практически было некогда. И вот теперь, когда я оказалась в полном одиночестве, мне не понравилась царившая кругом тишина. Уж слишком громко на ее фоне стучали в голове самые разные мысли.

Через пару часов я, оставив свет на крыльце и у подножия лестницы, поднялась к себе наверх. Умылась перед сном, а потом кое-как сделала уроки, нервно вздрагивая от малейшего скрипа. А когда на улице поднялся ветер, заставляя рассохшиеся рамы трещать, а стекла дребезжать, я включила музыку в слабой надежде хоть как-то заглушить страх.

Наконец я все же легла в постель, но музыку выключать не стала, чтобы не просыпаться от малейшего треска старых досок. Сделала глубокий вдох и, не решаясь погасить свет, с сомнением посмотрела на черную дверь. Но вот щелкнул выключатель – и черная стена растворилась во мраке.

Вся в холодном поту, я резко села на кровати и зажгла свет, чтобы прогнать стоящую на пороге темную фигуру. Черная дверь, словно насмехаясь надо мной, оставалась закрытой.

Я принялась напряженно прислушиваться, но в доме было тихо. Наверное, на этот раз я не кричала во сне, иначе мама непременно прибежала бы на крик. И тогда я неожиданно услышала лязг поворачивающегося во входной двери ключа, затем – смех и чей-то низкий голос. Было уже больше двух ночи. Я посмотрела на часы, гадая про себя, где она так долго болталась и кто это с ней.

Потом снова погасила свет, чтобы она не думала, будто я ее жду, и залезла под одеяло. Старый дом продувался насквозь, черные занавески колыхались при каждом порыве разгулявшегося холодного ветра. Тогда я натянула одеяло до подбородка и стала ждать, когда же придет сон.

* * *

«Ну и как, Мэри, тебе эта ночная буря?» – внезапно нарушил мой сон чей-то голос из радиоприемника. Я повернулась на другой бок и постаралась стряхнуть остатки сна, подавив безумное желание накрыться с головой и снова уснуть. Я лежала, уставившись в потолок. В такой холод было просто страшно вылезать из-под теплого одеяла.

Неожиданно запищал мой мобильник. Сообщение от Сары:

Снегопад. Занятия отменяются!

Прекрасно. Значит, можно понежиться в постели, пока мама не включит отопление.

Заеду за тобой через несколько часов.

Ага, сообщение от Эвана. Я ответила ему, что согласна, сна уже не было ни в одном глазу. Затем под чьими-то ногами предательски заскрипели половицы у двери в ванную комнату, и я услышала, как по трубам побежала вода.

– Прекрасно, – громко выдохнула я. – Все, уже встаю.

Кое-как собрав волосы в пучок и заколов их на макушке, я поспешила натянуть теплые носки, чтобы не ступать на холодный пол.

На кухне насыпала в миску овсяных хлопьев и прошла в гостиную. Там установила на термостате температуру повыше, чтобы изо рта не шел пар.

Включила спортивный канал и приступила к завтраку. Меня отвлек звук чьих-то тяжелых шагов на крыльце, а потом стук входной двери. Я выглянула в прихожую и увидела там какого-то лохматого черноволосого парня, который отряхивался от снега. У меня екнуло сердце. Ведь я была бог знает на кого похожа и вовсе не хотела, чтобы человек, по-хозяйски вошедший в дом, застал меня в таком виде.

У меня буквально глаза полезли на лоб, когда парень, взяв себе тоже миску хлопьев, вошел в гостиную. Я сразу подтянула коленки, чтобы прикрыть грудь, поскольку, кроме рубашки с длинным рукавом, на мне абсолютно ничего не было.

Парень оказался весьма крепко скроенным, но с совсем юношеским лицом. Невольно возник вопрос: а кто же он, собственно, такой? Выглядел он не старше Джареда.

– Привет, – небрежно кивнул он и сел рядом, словно мы были тысячу лет знакомы.

– Привет. – Ни один мускул на моем лице не дрогнул.

– Меня зовут Крис, – произнес он и положил в рот полную ложку хлопьев, по подбородку сразу потекло молоко. Не отрывая глаз от экрана телевизора, он небрежно утерся рукавом. Затем снова посмотрел на меня: – На улице черт-те что творится.

Я молча кивнула, мне вовсе не хотелось поддерживать с ним разговор.