Книга Первая командировка, страница 58 – Василий Ардаматский

Пухлый глянул на Граве и сказал:

— Идею мы одобряем, но теперь время необходимо нам.

— Много?

— Не думаю... не думаю...

— Вам позвонит. Фольксштайн, — добавил Граве.

— Я жду, господа...

В передней квартиры Самарина встретил хозяин Леиньш. После того разговора, когда Самарин припугнул его, он при встречах почтительно здоровался, но уже никогда не затевал никаких разговоров. А тут вдруг спросил:

— Можно к вам на минуточку?

— Заходите. Что у вас? — спросил Самарин, снимая плащ.

Войдя в комнату, Леиньш прикрыл за собой дверь и сказал тихо:

— Услуга за услугу. Вами интересовалось гестапо.

— Во-первых, я вам никаких услуг не оказывал. Во-вторых, гестапо обязано интересоваться всеми, это его обязанность.

— Ну да, ну да, — мелко закивал Леиньш. — Я это хорошо знаю. Но тут они особо интересовались.

— Что значит особо?

— Специально приходил сюда один и спрашивал только о вас, потребовал открыть вашу комнату.

— Ну и что?

— Но я-то о вас сведений в полицию не давал! Почему же он сразу называет вашу фамилию и говорит, что вы живете именно здесь?

— Объясните-ка лучше, почему вас так испугала нормальная работа гестапо? — Самарин в упор, прищурясь, смотрел в глаза Леиньша и видел, как в них отражалась напряженная работа его тупого мозга.

— Я думал... я думал...

— Мне неинтересно, что вы думаете, господин Леиньш. — Самарин отвернулся от него: — Оставьте меня, пожалуйста,

Леиньш попятился из комнаты.

«Все ясно: проверяли Пухлый и Граве. Никто, кроме них, не знал, что я живу в этом доме».

С ночи зарядил сильный обложной дождь. Просыпаясь ночью, Самарин слышал его ровный шум и думал, авось к утру стихнет. Снова засыпал, и ему снилось детство — палатки пионерского лагеря, по которым барабанит дождь.

Не утих дождь и утром.

Когда Самарин вышел на улицу, он увидел стоявшего под деревом Осипова. Он, как всегда, был в штатском, только дождевик на нем был черный, с пелериной на спине, какие носили военные.

— Вам куда? Подвезти? — предложил Осипов.

Как раз в это время подкатила его машина.

Мгновенное раздумье — и ответ:

— Спасибо. Я пойду, помня завет гитлерюгенда, что погода немцу не помеха.

— Вождь вашего гитлерюгенда Ширах в дождь вряд ли ходит! — рассмеялся Осипов, садясь в машину.

Самарин кивнул ему и, подняв воротник плаща, шагнул под дождь, думая, что, отказавшись от приглашения, он поступил правильно: лезть к Осипову напролом нельзя. И без того эта их вторая и уже действительно случайная встреча свое сделала — еще чуть приблизила его к Осипову. Лиха беда — начало.

Самарин шел к Фольксштайну, который его ждал, чтобы снова отвезти к Граве.

Фольксштайн уже ждал в своем «оппеле» у подъезда интендантства. Но на этот раз он отвез Самарина на улицу Рупницибас и высадил у подъезда на вид очень скромного дома.

— Второй этаж, квартира шесть, — сказал Фольксштайн и умчался.

Здесь, по-видимому, жил Пухлый. Самарин до сих пор не знал, кто он. Квартира была громадной и роскошной. Фарфоровая люстра свисала в гостиной над круглым дубовым столом. В другой комнате — стильная мебель из карельской березы. Стеклянные горки с художественным фарфором и дорогим хрусталем. Но было видно, что все это не свезено сюда из разных мест, а давно и со вкусом подбиралось, очевидно, бывшим хозяином квартиры.

Пухлый и Граве провели Самарина в комнату, стены которой были закрыты книжными шкафами и увешаны картинами. Все уселись в кресла. Граве был в форме и, опустившись в низкое кресло, вытянул вперед лакированные сапоги. На Пухлом сегодня была охотничья, что ли, темно-зеленая куртка, бриджи, гетры и ботинки на толстой подошве.

— Что нужно делать? Давайте не затягивать, — холодно попросил Пухлый и, взяв со стола сигару, начал ее неторопливо приготавливать к курению.

Самарин достал из портфеля и положил на стол пачку долларов.

— Здесь пять тысяч, — сказал он спокойно. — Вторую половину я вручу вам максимум через две недели. Ее привезет мне отец, или мне придется съездить за ней в Гамбург. — И не давая им опомниться, продолжал: — Товар по вашему усмотрению: или вы сейчас, отдаете мне половину, или все, когда я вручу вам остальную сумму. Фирма не имеет права не доверять вам. Тем более мы верим, что наша сделка этим не ограничится. Как вы решаете?

Наступило долгое молчание.

— Я думаю, — заговорил наконец Пухлый, — лучше полный обмен произвести, когда у вас будет вторая половина суммы.

— Как хотите, — легко отозвался Самарин и, кивнув на доллары, сказал: — Это я могу оставить у вас, дайте только расписку — это элементарно.

Снова долгое молчание. Затем Пухлый подвинул к себе лежавший на столе большой блокнот, вырвал из него лист и размашисто написал расписку, сказав:

— Пишу, не пересчитывая деньги.

Самарин прочитал расписку, обратил внимание, что подпись неразборчивая, но спокойно сложил ее вчетверо и спрятал в бумажник.

— Я оставляю вам солидный задаток, — сказал Самарин с улыбкой, — и делаю это во имя расширения нашего дела. Не так ли?

Пухлый чуть шевельнулся в кресле:

— Так или иначе, за эти деньги вы можете быть спокойны.

— Еще бы... — Самарин уже совсем по-дружески простился с обоими, крепко пожав им руки: — Но все-таки, одна просьба — не можете вы дать мне те образцы, что я смотрел. Право же, я должен показать их отцу.

Снова продолжительное молчание, и потом Пухлый обернулся к Граве:

— Дайте... У нас остается хороший залог.

По руслу коммерции иногда приходила очень ценная информация.

В буржуазное время в Латвии действовала строительная фирма немца Фрелиха. В ее конторе тогда работал некто Лев Рар — русский по происхождению, сын эмигрировавшего в Латвию офицера царской армии. Перед войной семья Фрелиха, прихватив с собой и Рара, уехала в Германию, а когда гитлеровцы заняли Ригу, вернулась, и фирма продолжала действовать. Только Рар в ней был уже вице-директором.

И вот однажды в доме у Магоне Самарин встречается с главой фирмы Фрелихом. Они с Магоне знакомы давно. Немец пришел смотреть товар. Магоне поставил коньяк. Фрелих оказался большим любителем спиртного и за разговором один осушил почти полную бутылку. Разгорячившись, он начал хвастаться успехами своей фирмы и всячески старался показать Самарину, что, в отличие от него, он занимается делами настоящими. И вдруг заявляет:

— Если хотите знать, моя фирма напрямую связана с самим оберфюрером СС Ланге, и это открывает мне огромные возможности для получения любого строительного материала.