Онлайн книга «Casual 2. Пляска головой и ногами»
|
Поскольку мне казалось, что чем человек самостоятельнее, тем уверенней в жизни он себя чувствует, наш ребенок в годик и 5 месяцев уже сам одевался, в два с половиной отлично плавал (и под водой тоже), в четыре бегло читал, в пять знал сложение и вычитание до ста, а в шесть полагал, что он умнее всех нас, вместе взятых. Кроме бабушки. Потому что до сих пор все ею восторгаются. И она с удовольствием рассказывает об этом внуку. К моим фотографиям во всех журналах Антон относился очень спокойно. Он только спросил: – А почему? Я ответила, пытаясь говорить важно и многозначительно: – Потому что я – писатель. Он понимающе кивнул головой. А потом однажды, увидев на обложке фотографию стаффордширского терьера, поинтересовался: – А эта собачка тоже писатель? Воспитательница (высокие каблуки и тоже завилась как улитка, но по сравнению со мной более крупная: було, каких подают в ресторане «Паризьен») улыбнулась мне, сказала: – Замечательный мальчик. Я сказала: – Спасибо. И зазвонил телефон. Марина Сми. – Ты видела «Экспресс-газету»? Вот ужас! В «Экспресс-газете» написано, что свой первый аборт я сделала в 14 лет, что моя мама – алкоголичка. А мой папа живет с соседкой. Что мой муж меня бросил потому, что я – наркоманка и он устал с этим бороться. Что мои соседи ненавидят меня, а моим подругам детства (размытые фотографии каких-то прыщавых школьниц) за меня стыдно. Здесь же – моя, не самая лучшая (честно говоря, хуже этой я не видела ни до, ни после этой публикации) фотография, а также фотография моих родителей. Снято где-то у них во дворе. Папа идет, нагруженный сумками, а мама с открытым ртом. Как будто кричит. Лицо перекошено. Я даже не смогла прочитать статью до конца. Сначала успокоилась, вытерла слезы. Завела машину. Дочитала. Журналистка позвонила моему представителю в издательство, а она (коротко стриженная девчушка, которая занималась моими связями с общественностью) ответила, что «не хочет копаться в моем грязном белье». Стараясь не рыдать, звоню издателю. Ору: – Да как она могла?! Что значит «в грязном белье»?! Она должна была сказать, что все это чушь! Какая мама – алкоголичка?! Ты вообще читал это? Я там аборт сделала в 14 лет!! Успокойся? Как мне успокоиться? Почему она не возмутилась? Почему она не прокомментировала? Да я плакала, когда читала это! Он извинялся и говорил, что коротко стриженную девчушку уволит. И правда, уволил. – Ты, кстати, собираешься подписывать договор на следующие книги? – Собираюсь. – Собирайся поскорей. Если ты хочешь, чтобы мы серьезно занимались твоим имиджем и вообще твоим брендом. – Я и вижу, как вы занимаетесь… Я немного успокоилась. Главное, чтобы эта газета не попала на глаза маме. Я уже слышала сирену «скорой помощи» и чувствовала запах валерьянки. – Подписывай договор. Это в твоих интересах. – Почему? Я же еще не написала вторую книгу. – Потому что тебе есть что терять. А когда человеку есть что терять – он уязвим. – Что ты имеешь в виду? – Книги – это такой же бизнес, как и все остальные. Не хочу тебя пугать, но ведь кто-нибудь может вынудить тебя подписать договор. Книжек на пять. И не самый для тебя выгодный… – Ох, прямо «Коза ностра»… – Как везде. – Я попрошу приятельницу стать моим PR-директором. – Но будь с нами на связи. – Okay. У моей мамы всего одна подруга, и она сейчас в Болгарии. А кроме нее, сообщить маме об этом пасквиле некому. Господи! Пусть она никогда не прочитает этого! Звонок. Рингтон из «Kill Bill». Откуда мой телефон берет все эти мелодии? – Я представитель Клаудио Могелли в Москве. Мы бы хотели с вами встретиться, у нас есть для вас очень интересное предложение. – Да? Какое? – Когда я отвечала на звонок, мое «алло» было из третьей категории. – Совместный бизнес. Сумки, которые мы производим, – это эксклюзивные модели из крокодиловой кожи, рассчитанные на представителей элитного класса. Вам это было бы интересно? – Вы хотите, чтобы я рекламировала их? – Не то, чтобы рекламировали… Но вы бы их продавали своим знакомым и получали бы процент от прибыли. – Нет, извините, наверное, нет. – Я думаю, лучше встретиться. Через неделю сам господин Могелли будет в Москве… – У меня высветился ваш номер. Я позвоню. – Когда? – Извините, у меня совсем нет времени… – Но… – До свидания, спасибо. Интервью для французского журнала «Paris Match». – Чего вам не хватает из детства? Мы сидим в ресторане «Веранда». Я, дающая интервью на «Веранде», такой же привычный предмет интерьера, как и эти деревянные, шикарно обшарпанные столы, это дерево, из-под и сквозь, этот буфет и этот холодильник с вареной колбасой. Улыбаюсь. Сбоку меня фотографируют. – Ощущения начала пути. Хочется затевать новые проекты, ударяться в какие-то авантюры. Новые планы – новая жизнь. – Вы пишете про богатых людей в России? – Пожалуйста, не верьте в то, что лежит на поверхности. Переводчик переводит. Журналист – лет 50, красные джинсы – улыбается: – О! Я думаю, ваша книга о том, как обесценена человеческая жизнь.- Вздыхаю. Регина согласилась быть моим директором по рекламе. Вроде ее новый молодой человек (тьфу-тьфу-тьфу, все сначала втираются в доверие) не имеет ничего против ее подруг. Больше не буду сама отвечать на звонки. Да здравствует личная жизнь! Мы лежали в маленькой комнате загородной гостиницы. Мы смотрели в потолок, но видели сразу все четыре стены. – Мы как спички, – сказала я, – в спичечной коробке. – Спичка-мальчик и спичка-девочка, – сказал он. И не надо нас доставать отсюда. Мы молчали и не двигались. Малейшее трение вызывало пожар. А за окном улицы дрожали в ознобе, чихали и прятались в воротники. |