Книга Король и королева мечей, страница 124 – Том Арден

По крайней мере, он старательно создавал такое впечатление. Прихлебывая вино, Дольм принялся разглагольствовать о том, сколько хорошего принесла эджландская оккупация Зензану. Из-за ширмы послышалось недовольное ворчание. Дольм посоветовал матушке Реа помалкивать и заговорил о разбойниках, которые никак не желали признавать новых хозяев, чем, по его мнению, демонстрировали непроходимую глупость и полное отсутствие прозорливости. Сам же он якобы с нетерпением ожидал дня, когда весь Эль-Орок превратится в Эджландскую империю, объединенную под эгидой агонистов-освободителей. Дольм поднял кубок, торжественно встал.

— За освобождение! — провозгласил он.

Джем и Раджал с наигранной готовностью подняли кубки.

А вот для Ланды, похоже, это было чересчур. Пока отец разглагольствовал, она заливалась румянцем стыда. А когда тот провозгласил тост, девушка бросила свой кубок на пол и воскликнула:

— За свободу от освобождения!

Это был лозунг мятежницы! Слезы хлынули из глаз Ланды, она выкрикнула какое-то имя, но это не было имя божества, имя Агониса или Вианы. Девушка вскочила из-за стола и упала на колени перед портретом, висевшим над камином.

Дольм хрипловато рассмеялся. Джем был готов сгореть от стыда, но, увы, он был уже порядочно пьян и потому, бросившись к девушке, чтобы утешить ее, запутался в одеяле и вместо того, чтобы опуститься с нею рядом на колени, просто упал.

Он неуклюже протянул девушке руку.

— Сударыня, не плачьте. Никто не желал вас огорчить, я в этом уверен.

— О Орвик, Орвик... — рыдала девушка.

Орвик? Джем вспомнил, что это имя девушка произнесла, выглянув из окна, когда Раджал запел песню о Короле и Королеве Мечей. «Орвик, это ты?» — спросила она. Он все понял. Орвик был возлюбленным Ланды, мятежником, который был не в ладах с ее отцом. Джем поднял глаза и рассмотрел портрет. Там был изображен красивый темноглазый молодой человек в военной форме, стоявший навытяжку. Однако подобной военной формы Джему прежде видеть не доводилось. Все ее детали были необычны — и эполеты, и ворот, и покрой мундира, и маленькая квадратная шапка. Но самым странным был цвет формы. Зеленый.

Джем как зачарованный, завидуя таинственному Орвику, смотрел то на портрет, то на девушку. Одежда Джема сохла у огня. Он был раздет донага, только укутан в одеяло. Со стыдом он ощутил прилив желания и плотнее закутался в одеяло. О, зачем он выпил лишнего? Заметила ли девушка его смущение? Во всяком случае, она вскочила и быстро смахнула слезы с глаз.

— Прости, отец.

— Подойди ко мне, доченька, поцелуй меня. Моя дочь, — объяснил он гостям, — вспыльчива, да и глуповата, как это часто бывает с юными девушками. Жаль, конечно, но что мне делать? Девушки — они девушки и есть, — рассмеялся он. — Я думаю о том, что есть, а она — о любви. Я бы давно сжег этот портрет, если бы не дочка. Словом, проклинаю я тот лень, когда я этот портрет сберег. Но... ну, не хватило у меня духу. Ланда его обожала еще тогда, когда совсем маленькая была.

— Так это старый портрет? — приободрился Джем, но вопрос задал громче, чем намеревался, и, смутившись, вернулся на свое место.

— Старый! — хохотнул Дольм. — Ланда еще на свет не родилась, когда этот портрет уже висел в большой галерее. Теперь от галереи ничегошеньки не осталось, кроме развалин, поросших лесом. Это Орвик, принц Рэкский, Орвик I, которому когда-то принадлежал этот замок. Его нет на свете уже много циклов. Так ведь, дочка?

Девушка обреченно кивнула.

— И, между прочим, он был тот еще тиран, правильно я говорю? Вот видите, кивает. Но девичьи фантазии... ох уж мне эти девичьи фантазии! Нет... Не будет больше Орвиков на зензанском престоле! И это хорошо! — Старик крякнул. — Ну, все дочка, успокоилась? Славно. Надо бы нам развлечь наших гостей. Может быть, споешь нам? Господа, хотели бы вы, чтобы Ланда нам спела?

Гости сразу же согласились, зато воспротивилась Ланда:

— Папа, не мучай меня! Почему тебе не рассказать какую-нибудь историю? Ты ведь так здорово рассказываешь... Ну, хотя бы... хотя бы про рэкского лавочника. Ты ведь знаешь, как я люблю, когда ты рассказываешь эту историю.

Старик пристально посмотрел на дочь.

— Дочка, я так думал, нам бы развлечь гостей надо. А ты, похоже, только о своем удовольствии печешься. Неужто нашим молодым гостям придется по вкусу такая глупая старинная история? Ну ладно, давай мы с тобой вот как договоримся: я расскажу эту историю, а потом ты споешь.

Девушка обняла отца.

— О, спасибо, папа!

Старик прокашлялся. Сначала Джем слушал плохо и не спускал глаз с Ланды. Затем мало-помалу Джем начал догадываться, что в том, о чем рассказывает старик, есть какой-то смысл. Вот только какой именно — этого он не понимал. А историю Дольм рассказал вот какую...

РЭКСКИЙ ЛАВОЧНИК

Давным-давно жил-был в Рэксе, неподалеку от храма, один лавочник. Он был беден, в лавке его продавалась всякая дребедень, никому не нужные вещи. Рядом с ним жили такие же бедняки, которым и эта дребедень была не по карману. А лавочник мечтал о том, что в один прекрасный день разбогатеет. Он не был алчным человеком, просто он очень любил свою жену и своего сына. Он мечтал о том, чтобы одевать свою красавицу жену в шелка и кружева и чтобы послать смышленого сынишку учиться, чтобы тот стал ученым.

И вот как-то раз лавочник вытирал пыль на всякой всячине, что валялась у него в лавке, и тут зазвенел колокольчик, распахнулась дверь, и в лавку вошел знатный господин. Лавочник вытаращил глаза от изумления, потому что такие знатные господа к нему почти никогда не заглядывали. Одет был господин в черный плащ с капюшоном, а на пальцах его блестели перстни с драгоценными камнями.

— Лавочник, — сказал господин, — я желал бы купить у тебя всякой всячины.

— У меня, господин, полным-полно всякой всячины. А что именно вас интересует? — с улыбкой спросил лавочник.

Тут уж улыбнулся знатный господин.

— Лавочник, — сказал он, — я хочу скупить все, что есть у тебя в лавке. Готов уплатить тебе вот этим мешочком серебра.

— Господин, но ведь тогда вы во много раз переплатите мне за мои никчемные товары. Вы хорошо подумали?

Господин кивнул:

— Я не отступлюсь. Но выскажу одно условие. Лавочник насторожился и спросил, что это за условие. А господин ему отвечает:

— Если согласен все мне продать, тогда скажу, какое условие. Лавочник с жадностью посмотрел на серебро и печально покачал головой.

— Господин, у меня красивая жена. Откуда мне знать, не желаете ли вы забрать ее у меня. Откуда мне знать, не желаете ли вы сделать ей что-то дурное? Что мне тогда радости от этого богатства? Нет, сэр, я вынужден отказаться от вашего предложения.

— Лавочник, признаюсь тебе, твоя порядочность достойна похвалы. Увы, от нее мало толку на этом свете.