Книга Он, она и ее дети, страница 101 – Джил Мансел

— Тебе нужна новая пташка, — уверенно продолжал Джерри. Пташка, тьфу! — Которая приведет тебя в порядок. Только полный неудачник выходит на работу когда не надо!

— И что, мне сидеть дома? И чем же заниматься? Клеить модели самолетиков? — Марио указал рукой на серое небо за окном и прохожих, одетых в шарфы и шапки. — Потому что на улице слишком холодно, чтобы гоняться за ними!

— У тебя депрессия, вот в чем дело. Ты даже с мыслями не можешь собраться. — Выставив в сторону Марио короткий и толстый палец, Джерри сказал: — Бери себя в руки, дружище. Тебе не надо сидеть дома! Можешь купить билет на самолет и полететь туда, где не так холодно. Лети туда, где кипит жизнь, и поглазей на малышек в бикини. Устрой себе двухнедельную терапию бездумного секса. Вот, к примеру, Тенерифе. Вполне подойдет.

— Нет, спасибо. — Марио вдруг ощутил страшную усталость. Ему не нужны были ни праздники, ни две недели бездумного секса. Ему нужна была Эмбер.

Эмбер была одета в темно-синее бархатное платье до середины икр и изящные туфельки. Ее мочки украшали жемчужные пуссеты. Она выглядела так, будто собирается в церковь. А еще она выглядела очень испуганной.

— Извини, — сказал Марио. — Наверное, мне следовало бы позвонить. Но мне очень нужно было увидеть тебя. Можно войти?

Было семь вечера, и с полудня в голове Марио крутилось предложение Джерри. Наконец он принял решение и поехал в Тетбери.

По выражению лица Эмбер он догадался, что она предпочла бы его не впускать.

— Марио, мне надо уходить.

— Только пять минут. Это важно. — Боже, она не представляет, насколько это важно.

— Через пять минут здесь будет Квентин.

— Куда вы собираетесь? На конференцию партии тори? — Еще не договорив, Марио сообразил, что совершил ошибку.

Глаза Эмбер блеснули.

— К его родителям, к твоему сведению. Они пожилые люди. Я хочу произвести хорошее впечатление.

Марио взбесило, что ей важно произвести хорошее впечатление на родителей Квентина.

— В этом нет надобности. Послушай, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я люблю тебя. Пойдем со мной. — Протянув ей руку, он добавил: — У меня есть две недели отпуска, начиная с этого момента. Разреши мне увезти тебя в сказочное место. Обещаю, мы замечательно проведем время.

Эмбер сказала:

— Марио, ты с ума сошел? Я не поеду с тобой в отпуск.

— Пожалуйста.

— К тому же сейчас декабрь. — Она произнесла название месяца с нажимом, как будто Марио мог забыть об этом. — И у меня в салоне куча клиентов.

— За тебя поработают девочки. Я заплачу им за это. — Этот момент он уже обдумал. — В двойном размере.

Эмбер проигнорировала предложение.

— И что же я скажу Квентину? — изогнув бровь, осведомилась она.

Марио дерзко ответил:

— Ну, не знаю. Можно сказать, что едешь в отпуск со своей подругой Мэнди. Разве не так ты обычно делаешь?

Бом! Если ехидство насчет ее вида было просто ошибкой, то эта дерзость была катастрофой. Между ними пробежала кошка. У Эмбер на скулах заиграли желваки, и Марио понял, что потерял ее.

— Тебе не следовало приходить. Вот-вот придет Квентин. Он знакомит меня со своими родителями и…

— Это потому ты оделась как Маргарет Тетчер?

— Тебя не касается, во что я одеваюсь, — отрезала Эмбер.

— Ты сама на себя не похожа. — Он указал на скромный макияж, на убранные в гладкую прическу темные волосы. — Ты когда-нибудь видела «Жены Степфорда»? [43]

— Я не собираюсь спорить. Ты живешь так, как нравится тебе, — сказала Эмбер, — я же буду жить, как нравится мне, ясно? А теперь иди, прошу тебя.

— Подожди. Прости меня. — Марио охватила паника. — Я говорю все это, потому что люблю тебя.

— Ты любишь всех. В этом твоя проблема. — Эмбер уже закрывала дверь. — Не переживай, я уверена, ты найдешь, с кем поехать в отпуск. Желаю хорошо провести время. Прощай.

Проснувшись на следующее утро, Марио застонал. Черт, где он находится? Поморгав, он перекатился на другой бок по двуспальной кровати и обвел неясным взором кремово-розовые обои с цветочным рисунком, подходящие по тону шторы с оборочками и малиново-розовое атласное стеганое одеяло, которое сползло на пол. Марио искренне надеялся, что оно сползло не тогда, когда он и кто-то еще кувыркались на кровати в сексуальной игре.

Кто-то был в кухне — он слышал, как вскипел чайник, как звякнули чашки. Проклятие, неужели он снова вляпался в такую же ситуацию? Как можно быть таким…

— Господи! — воскликнул Марио, когда дверь спальни распахнулась и он увидел жуткое зрелище.

Джерри, прекрасный в мятых боксерах, как у Барта Симпсона, и с кружкой в руке, заявил:

— Ты тоже не блещешь красотой.

Марио лихорадочно соображал. Последнее, что он помнил о вчерашнем вечере, — это когда он позвонил Джерри и договорился встретиться с ним и его девушкой-ковбоем Пэм после их занятий в танцевальной студии. Он озадаченно почесал затылок:

— Где я?

— В гостевой.

— Что? В твоей гостевой? — В последний раз, когда он спал здесь, стены были голые, а обстановка включала только велотренажер, которым ни разу не пользовались, и старую гладильную доску.

Джерри смутился:

— Ну, здесь было не очень уютно. Пэм уговорила меня сделать ремонт. Она выбирала обои и все остальное.

Сейчас гостевая напоминала огромные старушечьи панталоны с рюшами. Когда в следующий раз Джерри обзовет его унылым ублюдком, у него будет возможность нанести ответный удар. Потянувшись за кружкой чаю, Марио спросил:

— Я вчера много выпил?

— Скажем так: бутылка скотча, которую я купил отцу на Рождество, сейчас пуста. И мне пришлось конфисковать твой телефон.

Гм, что-то такое было. Марио смутно помнил, как безнадежно сражался за свой телефон.

— Что ты замолчал? Расскажи почему.

— Ты все время звонил Эмбер. Ну, пытался ей позвонить. После первого звонка она отключила свой телефон. — Джерри ухмыльнулся и поскреб свое огромное пузо. — Но ты послал ей несколько сообщений, ну, что ты очень надеешься, что она получает удовольствие от конференции партии тори.

— Господи.

— Это было только начало. Ты еще прошелся по Квентину. И по его родителям. Ах да, ты сказал Эмбер, что не спал ни с кем много месяцев, что ты любишь ее, что она совершает главную ошибку своей жизни, оставаясь с этим скучным старым хрычом, который…

— Хватит, хватит! Больше ничего не говори!