Книга Хороший, плохой, неживой, страница 116 – Ким Харрисон

Он отодвинулся заглянуть мне в лицо. Халат его съехал в сторону, и его кожа там, где меня касалась, горела жаром.

– Начну я отсюда, – сказал он, вытягивая мою кровоточащую руку так, чтобы мне было видно.

– Нет… – прохрипела я тихим испуганным голосом – страха не могла скрыть.

Попыталась подтянуть руку к себе, но Пискари держал крепко. Медленным контролируемым движением он вытянул мою руку, как я ни сопротивлялась. От сломанной руки по телу расходились волны тошноты каждый раз, когда я пыталась ею шевельнуть, толкая его слабее, чем мог бы котенок.

– Нет, Господи, нет! – заорала я, удваивая усилия, а он наклонил голову и лизнул мне локтевой сгиб, постанывая от удовольствия, медленно подводя язык туда, где текла кровь. Если его слюна попадет мне в жилы, он будет мною владеть. Вечно.

Я извивалась, билась. Теплая влажность языка сменилась холодной остротой зубов, покусывающих, но не прокусывающих.

– Скажи, – прошептал он, поднимая голову так, чтобы заглянуть мне в глаза, – и я тебя убью сразу, иначе буду убивать сто лет.

Во мне булькала тошнота, смешиваясь с чернотой безумия. Я выгнулась, брыкаясь, пальцы сломанной руки нашли его ухо, я вцепилась, метя в глаза. Я дралась как животное – инстинкты повисли туманом между мной и безумием.

Он задышал резко и отрывисто – мое сопротивление и боль вогнали его в горячку воздержания, которую я слишком часто видела у Айви.

– Да ну его к черту, – произнес он, и меня обдало его резким голосом, как горячей волной. – Я тебя выпью сейчас, а то, что мне нужно, узнаю другим способом. Пусть я мертв, но все равно я мужчина.

– Нет! – взвизгнула я, но было поздно.

Он оскалил зубы. Прижав к полу мою кровоточащую руку, он запрокинул голову, целясь в шею. Туман боли вознесся до экстаза, когда он сжал мне сломанную руку, и я заорала, а он ответил мне нетерпеливым стоном.

Меня потряс далекий звук взрыва, и пол подо мной вздрогнул. Меня дернуло судорогой, теплый восторг от сломанной руки сменился слепящей болью. Сквозь туман тошноты донеслись кричащие мужские голоса.

– Они не успеют, – буркнул Пискари. – Для тебя уже слишком поздно.

Только не так! – думала я, сходя с ума от страха и проклиная себя за глупость. Он нагнулся с перекошенным от голода лицом, я сделала последний вздох…

Он вырвался из меня взрывом, когда зеленый шар безвременья ударил прямо в Пискари.

Его вес чуть-чуть сместился на мне, и я задергалась. Не отпуская меня, Пискари зарычал и поднял голову.

Рука моя оказалась свободной, и я смогла просунуть между нами колени. Слезы застилали глаза и мешали смотреть, но я отбивалась с возрожденным отчаянием. Кто-то пришел. Кто-то пришел мне на помощь.

Еще один зеленый взрыв ударил в Пискари, он откатился назад. Упираясь ногой, я смогла приподнять нас обоих и сбросить его с себя.

Кое-как встав, я схватила стул и замахнулась – попала ему по голове, и удар отдался у меня в руке.

Он обернулся с разъяренным лицом, подобрался, готовясь на меня прыгнуть.

Я быстро попятилась, прижимая к груди сломанную руку.

И третий удар зеленого безвременья просвистел мимо меня, сбил Пискари с ног и бросил его спиной на стену.

Я повернулась к далекому лифту.

Квен.

Он стоял рядом с большой дырой в стене возле лифта, в облаке пыли, и в руке его рос очередной шар безвременья, пока еще красный, но уже приобретающий оттенок его ауры. Наверное, он запас энергию в своем ци, потому что мы слишком глубоко были под землей, чтобы достать до лей-линии. У ног его стояла черная сумка, из-под расстегнутой молнии торчали несколько похожих на меч кольев. За дырой открывалась лестница.

– Вовремя, – пропыхтела я, пошатываясь.

– На переезде застрял, – ответил он, шевеля руками в воздухе – это он творил магию лей-линий. – Не надо было притягивать сюда ФВБ.

– Я не стала бы, не будь твой босс такой заразой! – крикнула я, делая еще один неглубокий вдох и стараясь не закашляться от пыли. Моя записка оказалась у Кистена – как же сюда могло попасть ФВБ, если не Квен его сюда привел?

Пискари поднялся на ноги, посмотрел на нас и обнажил клыки в улыбке:

– А теперь еще эльфийская кровь? С самого Поворота я так не наедался.

С вампирской быстротой он бросился через всю комнату на Квена, по дороге сбив меня ударом наотмашь. Я отлетела спиной в стену и сползла на пол. Оглушенная, почти потерявшая сознание, я увидела, как Квен уклонился от удара Пискари, похожий на тень в своем обтягивающем костюме. У него в одной руке был деревянный кол длиной с мою руку, в другой – растущий шар безвременья. Он произносил латинские слова, слова черной магии, прожигающие мозг.

В затылке забилась волнами боль, и когда я коснулась там, где болело, меня затошнило, но крови там не было. Черные пятна перед глазами растаяли, сквозь завесу пыли от проломленной стены я стала глазами искать сумку.

Низкий крик боли заставил меня оглянуться на Квена, и сердце будто остановилось.

Пискари его схватил и, обнимая как любовника, присосался к шее. Квен обмяк, деревянный меч выпал у него из руки, крик боли сменился стоном восторга.

Опираясь на стену, я встала.

– Пискари! – крикнула я, и он обернулся с красными от крови зубами.

– Жди, пока очередь подойдет.

– Я первая здесь была!

Разозленный, он бросил Квена. Будь он голоден, его бы ничто не отвлекло от схваченной добычи.

Квен вяло поднял руку, не вставая. Я знала, почему – это слишком хорошее ощущение.

– Не умеешь ты вовремя остановиться, – сказал Пискари, надвигаясь на меня.

Из меня полились латинские слова, прожженные в мозгу голосом Квена, руки задвигались, творя черную магию. Язык распух от вкуса фольги, я тянулась к лей-линии – и не находила ее.

Пискари врезался в меня, я открыла рот, не в силах дышать, а он на меня навалился, тянулся зубами.

И что-то разорвалось от этого страха, поток безвременья захлестнул меня с головой, я услышала свой удивленный крик от этого водопада силы. У меня из рук хлынул взрыв золотой энергии, переплетенной с черным и красным. Пискари оторвало от меня, подбросило в воздух и ударило в стену так, что затряслись лампы.

Я кое-как поднялась, пока он валялся на полу, и поняла, откуда пришла эта энергия.

– Ник! – в страхе воскликнула я. – Ник, прости меня, о Боже мой!

Я зачерпнула из линии через него как своего фамилиара. Энергия текла ко мне через него. И зачерпнула я больше, чем он мог вынести. Что я наделала?