Книга На полпути к могиле, страница 70 – Джанин Фрост

Приближалась машина. Кости устремил на нее взгляд. Автомобиль завилял и начал тормозить. Кости вышел на середину дороги прямо перед машиной, и глаза его сверкнули еще ярче. Машина остановилась всего за шаг до него и, когда он повелительно кивнул на обочину, съехала к краю.

Кости дождался полной остановки и открыл дверь со стороны водителя. Мужчина лет сорока сидел со стеклянными глазами. Кости вытащил его из машины и подвел к месту, где я стояла.

И сразу припал губами к шее водителя. Бедняга слабо заскулил. Кости очень быстро отпустил его, утер губы рукавом.

— Ты устал, — наставлял он мужчину своим гулким голосом. — Ты сейчас ляжешь здесь и уснешь. Когда проснешься, не станешь беспокоиться из-за машины. Ты оставил ее дома и вышел прогуляться пешком. Тебе захочется вернуться домой, но не раньше, чем ты отдохнешь. А ты очень-очень устал.

Мужчина свернулся калачиком, как ребенок, и опустил голову на локоть. Он уже спал.

— Нам нужна машина, которой они не станут искать, — объяснил мне Кости.

Я пошла за ним к новому средству передвижения. Мы уже ехали по шоссе, когда я обратилась к нему:

— Покажи мне записку. — Раньше, когда мы ехали на мотоцикле, я об этом не просила, боялась, как бы на скорости сто с лишним миль в час ее не унесло ветром.

Кости чуть заметно помотал головой и вытащил из-за пояса записку.

— Ты не поймешь. Они знали, что я пойму.

Я бережно развернула листок — единственный ключ, который поможет отыскать мою мать.

«Возмести потери. Дважды со смерти дня».

— Это значит, она еще жива?

— Если им верить.

— А ты веришь? Нет ли у вампиров… какого-нибудь кодекса, запрещающего лгать о заложниках?

Он покосился на меня. Жалость на его лице не внушала надежды.

— Нет, Котенок. Но Хеннесси может счесть ее полезной. Твоя мать еще красива, а ты знаешь, как они поступают с красивыми женщинами.

Меня обожгла раскаленная добела ярость, но я знала, что он мне не лжет. Ложь мне не поможет, а правда, возможно, спасет ее, если я совладаю с яростью и в кои-то веки не наделаю глупостей.

— Где мы должны с ними встретиться? Как я понимаю, они назначили время? Чего они ждут? — Вопросы бурлили у меня в мозгу, я не успевала выпаливать их, и Кости вскинул руку.

— Дай я сперва найду место, где остановиться, тогда и поговорим. Нам ни к чему еще и прятаться от полиции.

Я молча кивнула, прижала руки к груди. Кости проехал еще миль двадцать, потом съехал с трассы к мотелю.

— Подожди здесь минутку, — попросил он в ответ на мой недоуменный взгляд.

Я просидела в машине десять минут, потом он вернулся и проехал к заднему краю участка. Место было не высшего класса, и я поймала несколько хищных взглядов со стороны околачивавшихся вокруг личностей.

— Идем. Нам туда.

Не глядя по сторонам, он взял меня за руку и провел в номер 326. Внутри домик выглядел так же негостеприимно, как и снаружи, но мне было не до того.

— Зачем мы здесь? — Ясно, что не ради любовного свидания.

— Здесь не так близко к шоссе, мы будем привлекать меньше внимания и сможем поговорить без помех. Здесь замечают только разъезжих продавцов наркоты. Заодно ты можешь смыть кровь.

Мельком глянув на запекшуюся на ладонях кровь, я снова уставилась на него.

— А время у нас есть?

Кости коротко кивнул:

— Несколько часов. Дважды со смерти дня — значит в два после полуночи. Полночь — смерть дня, и они назначили через два часа после нее. Догадываюсь, что они хотели дать тебе побольше времени, чтобы ты успела узнать о смерти бабушки с дедушкой и связаться со мной.

— Как предусмотрительно. — Голос у меня сел от ненависти. — А теперь объясни, что они предлагают. Предлагают же что-то? Меня за нее? Он хочет получить наживку, которая едва не довела его до смерти?

Кости подвел меня к кровати и усадил. Я вся окоченела от гнева и тоски. Он присел передо мной на корточки и сжал мои окровавленные руки. Лампу он не включал, но я и так его видела. Волосы белели в лунном свете, лицо походило на оживший мрамор.

— Ты же знаешь, Котенок, ты Хеннесси не нужна — ему нужен я. О тебе он и не думает — разве только о том, как тебя можно использовать. Понимаешь, милая, они выжмут из твоей матери все о тебе. Может, на наше счастье, они не додумаются задать нужных вопросов. Я сам не поверил, когда ты сказала, кто ты такая, меня только твои глаза убедили. Даже если твоей маме придется рассказать и об этом, они могут решить, будто она бредит, и не обратить внимания. Наверняка они уже вломились к тебе в квартиру, искали тебя. Может статься, эти детективы, заявившиеся с утра и спугнувшие тебя, спасли тебе жизнь. Оружие твое они, конечно, найдут, но могут решить, что это мое, и я хранил его у тебя удобства ради. Им нужен я, я к ним и пойду. Тебя они не ожидают. Это наше единственное преимущество.

— Кости, не надо. Ты лучше скажи мне, где она, и пойду я. Ты сам сказал, они меня не ждут.

Речь шла о моей матери, так что я, что бы там ни было, непременно пошла бы, а ему вовсе незачем было рисковать собой ради женщины, которой, может, уже нет в живых.

Он на минуту опустил голову мне на колени. Потом ответил:

— Как ты можешь даже предлагать такое? Прежде всего, это я виноват, что втянул тебя, хотя все во мне кричало не допускать этого. Потом, надо было убить тогда этого Дэнни, как я и собирался. Или уж, по крайней мере, заставить его забыть, что случилось с его рукой. Тогда бы он не выдал полиции твоего имени. А я был зол и хотел, чтобы он запомнил, кто это с ним сделал и за что. Конечно, пойду я. Даже Хеннесси, который понятия не имеет, что я тебя люблю, знает, что я приду. Все равно, даже если она уже мертва и остается только отомстить. Я пойду и, клянусь тебе, оторву руки каждому, кто коснулся твоих бабушки и дедушки. Хоть это я могу для тебя сделать. Меня одно пугает: что ты, может быть, снова станешь видеть во мне чудовище, раз это сотворили вампиры.

Кости смотрел на меня не отрываясь, и его глаза отсвечивали розовым. Вампирские слезы, так непохоже на прозрачные соленые капли, зигзагами сбегавшие у меня по щекам. Я сползла вниз, села на пол и обняла его. Только он был надежным и постоянным в рушащемся вокруг меня мире.

— Я всегда буду тебя любить. Этого никто не изменит. И что бы ни случилось еще, я буду тебя любить.

Дальше той ночи мои иллюзии не заходили. Нам предстояло самим войти в ловушку, откуда мы, по всей вероятности, уже не выйдем. Моя мать сейчас, если была еще жива, умирала от ужаса, а я ничего не могла поделать, только ждать. Быть может, мы с Кости в последний раз обнимаем друг друга. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить даром хоть минуту.