Онлайн книга «Дно разума»
|
Поскольку Севастьянов был проверенным товарищем и истинным коммунистом, да к тому же активным членом общества «Знание», то он имел доступ к некоторым иностранным изданиям, которые читал в оригинале. Поэтому он знал, о чем говорит. – Однако мне рассказывала одна старушка, – продолжил он свою «лекцию», – что в тридцатых годах нечто подобное имело место в бараке на Пятом участке. – Что вы говорите? – удивилась Анастасия Степановна. – Да. Правда, это непроверенный факт. – И чем дело кончилось? – Времена тогда были суровые. Вмешался НКВД. Семейство, где происходили чудеса, арестовали… И все прекратилось. – А семейство? С ними-то что случилось? – Бог знает. Это не важно. Нужно разобраться с нынешним случаем. Где, говорите, живет эта тетка? – В доме № 2 по улице Красных Галстуков. Только ее сейчас в квартире нет. – А где же она? – Перебралась к дочери на Правый берег, от греха подальше. Пока, говорит, квартиру не освятит поп, ноги моей в ней не будет! – Вот! А вы утверждаете, что она не религиозна! – Я ничего не утверждаю. Я просто рассказала вам об имевшем место случае в соседнем доме. – Ага. Давно это случилось? – Позавчера. На Родительский… – Это в День поминовения усопших. – Севастьянов на минуту задумался. – Тогда понятно! – изрек он. – Что вам понятно? – Побывала эта тетка на кладбище. Надо думать, поддала… Ну и решила устроить маленькую мистификацию. – Ничего себе маленькую! Там же, в квартире то есть, все перевернуто. Да и каким образом она смогла заставить летать ножи и вилки? – Швыряла, должно быть. – Они парили в воздухе. – А вы видели? – Еще раз повторяю, нет! Но мне рассказывал очевидец. Человек, которому я полностью доверяю. – Хм… Придется сходить туда и попробовать разобраться. Когда Сергей Александрович, использовав «окно» между лекциями и практическими занятиями, явился в дом № 2 по улице Красных Галстуков, на недавние события там ничего не указывало. Погода стояла теплая и солнечная. Деревья уже распустились, и только что появившиеся листики радовали глаз свой яркой зеленью. Перед домом в прошлогоднем песке копался одинокий неухоженный малыш, сопли которого свисали аж до подбородка. В деревянной беседке дремал подвыпивший молодец, а у подъезда на скамейке сидели две престарелые гражданки и тихо о чем-то беседовали. Севастьянов присел напротив и взглянул на теток. Те оглядели его, казалось, с некоторым подозрением. – Хотел потолковать с вами, мамаши, – после приветствия сообщил Сергей Александрович. – Потолковать? О чем это? – спросила та, что была постарше. – А о том, что тут у вас случилось. – А вы, извиняюсь, кто таков будете? – продолжала гражданка. – Из милиции, что ли? – Нет, не из милиции. – Из газеты? – И не оттуда. – Тогда, мужчина, мне непонятно, с какой стати мы с вами должны толковать? – Я – профессор из педагогического института, – заявил Севастьянов. – Профессор?.. – с недоверием переспросила женщина. – А доказать можете? Сергей Александрович извлек служебное удостоверение и протянул недоверчивой гражданке. – Ага, так… Севастьянов… профессор кафедры прикладной физики… – Она с уважением посмотрела на Сергея Александровича. – Изучать нас пришли, профессор? – Не вас именно, а просто хотел поподробнее узнать, что здесь случилось? – Это у Дуськи-то, – сразу поняла, о чем идет речь, словоохотливая гражданка. – Могу рассказать… Своими глазами зрела… И не я одна. Вот, Клава тоже наблюдала… Вторая женщина молча кивнула. И первая стала повествовать о событиях, с историей которых Севастьянов уже в общем-то был знаком. Однако из речей словоохотливой гражданки вырисовывалась значительно более живописная картина. Столовые приборы: ложки, ножи, вилки, а кроме них еще тарелки, кастрюли и сковороды порхали не только на кухне, но и в комнате. Мебель вообще творила чудеса. Кровать поднялась в воздух и кружилась по квартире наподобие вертолета. Шкаф бился о потолок. Севастьянов с интересом выслушал неизвестные для себя подробности происшествия, потом спросил: – А сейчас в той квартире что происходит? – Сейчас? А чего сейчас? – Женщины переглянулись. – Ничего там не происходит. Как Дуська оттуда удрала, все и успокоилось. Родня ее приходила. Дочка с мужем. Порядок там навели. И на этом все кончилось. Вновь в нашем доме тишина. – А какова, по-вашему, причина? – Это событиев, что ли? Причина… – Женщины опять переглянулись. – У меня такое мнение, – заговорила та, которая доселе молчала. – Дом-то наш где построен? – А где? – Да на могилках! – Чего ты такое говоришь, Клава? – воскликнула словоохотливая гражданка. – Какие тут могут быть могилки? – Уж не знаю, какие. Только они имелись. – Дом этот построен в начале тридцатых, а до этого здесь была голая степь, – не сдавалась словоохотливая. – А тебе-то откуда знать? – спросила Клава. – Ты сюда после войны вселилась. Я же помню. В сорок седьмом или в сорок восьмом… А я на его строительстве работала. И не только его. Всей этой улицы Красных Галстуков. Не спорю, степь тут была голимая. А это место возвышенное. С него все окрест видно было. И город, и завод… Так вот, как начали котлован под дом копать, кости из земли и полезли. – Чьи кости? – спросила словоохотливая. – Бог знает. Одни говорили: тут киргизы своих хоронили, другие: мол, в Гражданскую тут побитых закопали. Темное дело. – И много костей выкопали? – Да не так чтобы очень. Но кости точно человечьи. – И чего из этого выходит? – А того! День-то какой тогда был? Родительский! Вот они, мертвяки эти, и дали о себе знать. Неприкаянные лежать. Никто о них не помнит. Кто они такие, чего… Вот и напомнили. – А я думаю: никакие это не мертвецы, – заявила словоохотливая. – Просто дом наш повело. Весна. Земля оттаивает. Вот стены и гуляют. – Гуляют! Ну ты даешь, Степанида! Чего ж они раньше не гуляли? Ты хоть одну трещинку видела? Нет их и не могет быть. Тогда строили на века. Тридцать пять лет дом простоял. Разве это срок?! Да и построена улица, считай, на скале. Земля оттаивает… Чепуха. – Если это мертвецы, то почему только у Дуськи в квартире колобродят? – не сдавалась словоохотливая Степанида. – Вот уж не знаю. У нее спросить надоть. |