Онлайн книга «Карты Люцифера»
|
После этого Владимир взял царицу и попов корсунских с мощами святого Климента, взял и сосуды церковные, и иконы на благословение себе…». [13] – Понял?! – спросил Колычев, прервав чтение. – Что я должен понять? – Какая вещь тебе в руки попала?! – Но почему вы думаете, что эта эмаль принадлежит князю Владимиру? – Ее изображение имеется в знаменитой книге Кондакова «Византийские эмали». Слышал о такой? Артем отрицательно помотал головой. – Эх ты, антиквар! – Я, Михаил Львович, многого не слышал, – обиделся Артем, – но в нашем деле кое-чего маракую. Но почему она не в Успенском соборе или там где еще… – Была украдена в 1918 году из патриаршей ризницы. И вот когда объявилась. У старухи, говоришь, купил? Интересно было бы потолковать с этой старушкой, – задумчиво заметил Колычев. – Так сколько же она стоит? – Ты все о том же. Кто знает… Может, сто тысяч, а может, миллион. – Миллион чего? – Долларов, идиот!!! – разъярился старец. – Вы это серьезно?! – Послушай, Артюша, – как маленькому принялся объяснять Колычев. – Я уже говорил: сколько эта вещь стоит, я не знаю, и никто не знает. Ты бы мог, к примеру, мне ответить: какова цена шапки Мономаха? То-то и оно. Это священная ре-ли-кви-я! – произнес он по слогам. – Если бы у вещи и не имелось легенды, она стоила бы от одной до пяти тысяч долларов. Причем не здесь, а на Западе. Примерно столько ты за нее и получил, по официальному курсу 83 копейки за доллар. Тут ведь еще две эмали находились, – он постукал аккуратно подстриженным ногтем указательного пальца по коробке. – Что же теперь делать? – недоуменно произнес Артем. – Не отдавать нельзя… – А допустим, эмаль по-прежнему твоя. Как бы ты в таком случае поступил? Артем пожал плечами: – Стал бы искать настоящего покупателя. – И, думаю, вряд ли бы нашел. Больше, чем этот таинственный Иван Николаевич, тебе никто здесь не даст. – Пойду в патриархию… – Ну, ты даешь! Отберут и с концами. А то еще копать начнут. Где взял и так далее. Вообще говоря, эта вещица весьма опасна. Ты уже имел возможность в этом убедиться. – Колычев выразительно постучал себя пальцем по голове. – Этот армянин, нынешний муж профессорши Ладейниковой, наверняка знает об истинной ценности. И сама Ладейникова знает. Возможно, она желает получить эмаль, чтобы успеть ее продать, пока армянин сидит. Не думаю, что она двинула тебя бутылкой, исполняя приказ мужа, а тем более… – Колычев захихикал. – Армяне вообще-то ревнивый народ. Горячая восточная кровь. Так что… – А как бы вы поступили на моем месте? – спросил Артем. – Я бы? Да снес бы икону в Исторический музей. – Бесплатно?! – Само собой. Избавься от нее, и дело с концом. Не жадничай. Есть у меня предчувствие: в противном случае наживешь огромные неприятности. – А что же я покупателю скажу? Этому Ивану Николаевичу? Мол, потерял? Тут уж, я думаю, неприятностей вообще будет выше крыши. – Но ведь ты даже до сих пор не видел клиента. Пообщайся с ним, посмотри, что за человек, а там уж сам ориентируйся, как вести себя дальше. Без пяти минут шесть Артем поставил свою «Волгу» на стоянку перед местом предстоящей встречи, что находилось на Ленинградском проспекте, и двинулся к входу в гостиницу, мурлыкая под нос недавно услышанную песенку: «…вечно в кожаных перчатках – чтоб не делать отпечатков, жил в гостинице «Советской» несоветский человек». Магнитофонную катушку с записями Артем купил у знакомого фарцовщика. Фамилию исполнителя (вроде какой-то «…ский») он не запомнил, но песенки ему понравились. Донельзя хриплый голос пел не какую-нибудь блатную «шнягу», а вполне злободневные, весьма ироничные и даже с легким антисоветским душком тексты, нещадно насилуя струны гитары. Самое главное, песенки тут же намертво врезались в память. Артем еще подумал, что автора, скорее всего, ждет непонимание властей, поскольку тексты наверняка не литованы. [14] «…искаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой. И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ». «Интересно, на что это он намекает в отношении МХАТа?» – весело кумекал Артем, открывая двери. – Местов нет, – сообщил бородатый швейцар в украшенной галуном фуражке с надписью: «Гостиница». Артем сунул ему двугривенный, и швейцар важно отдал честь. Он миновал дежурную по этажу, с интересом читавшую газету «Советский спорт» и не обратившую на его появление никакого внимания, остановился перед дверью с номером 27. «Но работать без подручных, может, грустно, может, скучно. Враг подумал – враг был дока, – написал фиктивный чек, И где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана Сбил с пути и панталыку несоветский человек». Артем осторожно постучал. Дверь словно по волшебству раскрылась, и он попал в темноватый номер. У окна сидел какой-то человек и читал «Правду». «Прямо не гостиница, а библиотека», – подумал Артем. Читатель «Правды» поднялся. Перед нашим героем стоял высокий, хотя и грузноватый товарищ начальственного вида лет сорока пяти от роду. Большие роговые очки в толстой оправе с дымчатыми стеклами закрывали почти всю верхнюю половину лица. Поскольку выражения глаз не удавалось различить, Артем попытался составить впечатление по доступным обозрению деталям. Лоб выпуклый, с большими залысинами, нос длинноватый «туфелькой», рот тонкий, а основанием «архитектурного ансамбля» физиономии служила массивная нижняя челюсть. Вышеперечисленные черты принадлежали, несомненно, человеку волевому и энергичному, однако на мужественном лице читалась некая внутренняя неуверенность, словно он не знал, как начать предстоящий разговор. – Вы Артем Костриков? – вместо «здравствуйте» поинтересовался он. Наш герой подтвердил данный факт. – Имеются ли при себе какие-нибудь документы, удостоверяющие вашу личность? Несколько удивленный подобным недоверием, Артем протянул водительские права. Цепким, как показалось нашему герою, профессиональным взглядом товарищ, читающий «Правду», сличил фотографию и оригинал, затем утвердительно кивнул, вернул документы и только после этого произнес: «Добрый вечер». – Моя фамилия Соколов, – сообщил он протокольным тоном. – Звать, если помните, Иван Николаевич. Итак, к делу. |