Книга Солнце мертвых, страница 14 – Алексей Атеев

Вскоре он был почти у опушки леса. Тогда Коля, бежавший за ним во весь дух, остановился, вскинул пистолет и сделал несколько выстрелов по удаляющейся фигуре. Но все было напрасно. Милиционер исчез.

– Что же это, Викентий Аркадьевич? – прерывающимся голосом спросил запыхавшийся Коля.

– А это, видимо, хозяева кладбища дают о себе знать, – совершенно спокойно промолвил профессор. – Вот ты стрелял по нему, а зря. Были бы серебряные пули, тогда бы какой-нибудь толк получился.

«Ой, ой! – подумал я. – Серебряные пули! Вот так в историю попал. Нечистая сила окружает, а на мне и креста нет».

Струмс тем временем начал укладывать инструменты, Коля кинулся помогать ему. В минуту все было собрано.

– А с этим что делать? – Коля кивнул на раскопанную могилу.

Профессор задумчиво посмотрел на него.

– Этот милиционер, помнится, сказал, что красавица сегодня нас навестит. Можно, конечно, осиновый кол забить в нее, однако хочется самому увидеть, на что они способны. Оставим все как есть, а завтра видно будет.

Мы отправились на место стоянки. День клонился к вечеру. Поели, хотя аппетита не было.

– То, что сегодня ночью нас посетят, не вызывает сомнения. – Струмс ходил по поляне и, казалось, разговаривал с самим собой.

– Может быть, уедем? – предложил я, но он не обратил на мои слова никакого внимания.

– Что предпринять? Ну конечно! Магический круг. Средство стародавнее, но испытанное.

Я вспомнил гоголевского Вия. Как же он очертит круг – по траве?

– Так, ребятки, – Струмс схватил саперную лопатку, – срочно окапываем наш бивак. Машина и палатка – центр круга. Канавка должна быть неглубокой, но обязательно сплошной, не дай бог, где прервется.

Скоро был выкопан аккуратный круг, диаметром примерно десять-пятнадцать метров.

– Так, – продолжал руководить Струмс, – где веревка? Укладывайте ее в выкопанную канавку да плотнее к земле прижимайте. Неплохо получилось. Теперь нужно выкопать четыре пятиконечных звезды. На каждую сторону света по звезде. Компас сюда… Здесь, значит, север. – Струмс воткнул в землю на границах круга четыре колышка.

– Вот тут копайте. Вершина звезды должна быть направлена в круг. Да делайте звезды побольше, поглубже. В них мы уложим дрова, обольем чем-нибудь горючим, а в нужный момент подожжем.

Работа закипела. Струмс залез в одну из своих сумок и достал оттуда здоровенную бутыль литра, наверное, на три. Внутри колыхалась какая-то прозрачная жидкость.

– Как ты думаешь, Митя, что это такое?

– Водка, наверное, Викентий Аркадьевич.

– Скажешь тоже, водка! Это святая вода. Знакомый мой священник, отец Филарет, специально освятил для такого случая. Это, так сказать, оружие массового уничтожения демонов. Правда, я никогда его не применял, знаю лишь понаслышке. Но говорят, мощнейшая вещь.

Все происходящее казалось мне сном. Какой век на дворе? Колдуны. Оборотни…

– Ну вот, вроде все возможные меры приняты, – удовлетворенно промолвил профессор. – Да, кстати, Митя, вас в детстве крестили?

Я утвердительно кивнул головой.

– Тогда все в порядке.

– Послушайте, Викентий Аркадьевич, неужели все, что мы тут делали, это серьезно? – осторожно спросил я.

Профессор внимательно посмотрел на меня.

– А вы еще сомневаетесь? Совершенно зря. Вы, видимо, думаете, что в двадцатом веке подобное случиться не может. Однако глубоко заблуждаетесь. Разве утром вы сами не были свидетелем. Милиционер этот… Типичный колдун-оборотень. Да что милиционер. Я, например, обратил внимание, что все время, пока мы находились на кладбище, на старой липе сидел здоровенный ворон, а вот когда появился этот старшина, ворон куда-то исчез. Какая, спросите, связь? Я думаю, самая прямая. Жаль, что вы не читали секретный доклад Остродумова. В нем много интересного. Трудно, конечно, в это поверить, тем более в нашей стране, где атеизм возведен в догму. Хотя и официальная церковь отрицает возможность существования всякой нечистой силы, суеверий. А ведь мне приходилось сталкиваться с такими явлениями, которые ничем другим объяснить нельзя. Наш институт изучает… – Тут он осекся. Замолчал, о чем-то задумался.

Было уже почти темно. Коля возился с костром, на котором закипал чайник. Где-то недалеко посвистывали перепела, стрекотали последние кузнечики, наступала ночь. Что она несет на своих крыльях? Об этом можно было только догадываться.

Мы тихо сидели у костра. Курили, молчали. Говорить не хотелось. Я с огромным любопытством и одновременно со страхом ждал начала событий. Ждал, но в глубине души не верил в то, что они случатся, – настолько нереальным казалось происходящее.

В ямы, вырезанные в мягком дерне в форме звезд, были заложены куски старой автомобильной покрышки. Вперемешку с дровами их мы облили бензином и каким-то техническим маслом. Заготовили факелы. Мы ждали.

Профессор взглянул на светящийся циферблат часов:

– Скоро двенадцать. Осталось десять минут.

Не успел он произнести эти слова, как над нами пролетела какая-то огромная ночная птица. Бесшумно махая крыльями, она сделала один круг, другой… Внезапно послышалось какое-то заунывное пение. Сначала я подумал, что мне показалось, но пение становилось все явственнее.

Странная мелодия, напоминавшая отпевание покойника, переворачивала все внутри. Слов было не разобрать, но пели на каком-то незнакомом языке.

– Вроде началось, – проговорил Струмс, и в его голосе звучало удовлетворение.

Ночь, еще несколько минут назад полная звуков, вдруг замерла, исчезли кузнечики, не шелохнулась ни одна ветка. Стояла полная тишина. Лишь потрескивали дрова в костре да слышалось непонятное пение.

Но вот в темноте, окружавшей наш лагерь, обозначилось некое движение: шуршала трава, звук неуверенных шагов.

Мороз пошел у меня по коже. То же чувство, по-моему, испытывал и Коля. Только профессор был внешне спокоен. Он внимательно смотрел во тьму. В его руках я заметил фотоаппарат со вспышкой.

Из темноты вышла какая-то фигура и встала на границе круга. Трудно было разобрать, кто это, – она казалась совсем черной. Однако когда я внимательно присмотрелся, то увидел, что от фигуры исходит слабое зеленоватое свечение, каким светятся иногда гнилые пни на болотах.

– По-моему, наша знакомая пожаловала. – Профессор вскинул фотоаппарат. В свете вспышки мы явственно различили девицу Дарью Сурину.

Она отшатнулась и чуть не упала. Движения ее напоминали движения марионетки, будто все тело состояло из шарниров.

Струмс направил на мертвую мощный фонарь. В его лучах мелькнуло черное оскаленное лицо, стеклянные, остановившиеся глаза, какие-то истлевшие лохмотья, покрывавшие ее остов. Она снова подошла к границам круга и уставилась на нас. Из темноты показались еще какие-то фигуры.