Онлайн книга «Холодный человек»
|
– Ты кладбище помнишь? – спросила Вера. – Конечно. – А склеп фон Торнов? – Черный такой. Из мрамора вроде… – Вот-вот. А свои рассказы про баронессу Амалию? – Ну, еще бы! Эта Амалия, типа, ведьмой была. – Ты еще говорила: если прийти к склепу ночью, в ненастье, залезть внутрь и попросить Амалию о чем-нибудь, то желание непременно исполнится. – Что-то такое припоминается. Это мне бабуська рассказывала. Бабуська много сказок знала. Как вечерами начнет болтать, заслушаешься. Только я все же не понимаю, что вам от меня нужно? – Я вот так и поступила, – потупившись, произнесла Вера. – Как поступила? – Пошла ночью на кладбище и попросила… – У Амалии? – Ага. – Ну, ты даешь! И что же попросила? – Мужа. – Мужа?! Нашла что просить. Была бы я на твоем месте, попросила, чтоб его, мерзавца, забрали к чертовой матери. Какой от него толк? Зарабатывает мало, выпивает… На баб посторонних заглядывается. Да только ли заглядывается? Уж не знаю, что и думать. Одно слово, урод! Да плевать мне на него. Дальше чего было? Дали тебе мужа? – В том-то и дело… – Этого, что ли? – Катя оценивающе оглядела Жюля Верна. – Очень даже неплох. Так ты меня на свадьбу звать приехала? – Нет, не этого она мне прочит, а другого. – А ты? – Он мне не нравится. – Так ей и скажи. – Сказала уже. Другого она не желает. Говорит, самого подходящего для тебя отыскала. А я за него не пойду. – Вот стерва! – Помоги мне, пожалуйста. – С радостью, но как? Сводничеством я не занимаюсь. – Помоги избавиться от этой Амалии. – Э-э, дорогуша! С удовольствием бы. Да я в этом ничего не понимаю. Вот бабуська, та – другое дело. – А где бабуська? – спросил Жюль Верн. – Да где ж ей быть? В своей комнате лежит. – Поговорить с ней можно? – Почему бы и нет? Она, правда, малость того… С тараканами в голове. Целыми днями молчит, а то шептать чего-то начинает. Ходит, зараза, по квартире из угла в угол и шепчет, шепчет… А чего шепчет, не разобрать. Годков-то ей, считай, девяносто. Но на это не стоит обращать внимания. Коли разговорить ее, так потом не остановишь. Хорошо бы ей налить рюмашку для разгону. Только у меня нет. Мужик мой, скотина, если дома спиртное завелось, враз найдет. Прячь не прячь, носом, гад, чует. – А у меня с собой есть, – заявил Жюль Верн, пошел в прихожую и вернулся, неся в руках чекушку. – Хватит столько? – Вполне, – ответствовала Катя. – Пойду посмотрю, что там бабуська делает. – А ты предусмотрительный, – с добродушной насмешкой произнесла Вера, обращаясь к Жюлю Верну. – Водкой вон запасся. – Всегда таскаю в кармане мерзавчик на всякий случай. Ведь не знаешь, когда пригодиться сможет. – Бабуська не спит и поговорить с вами может, – сообщила вернувшаяся Катя. – Я ей сказала, зачем пришли, так она обрадовалась. Скучно ведь целыми днями по дому бродить или в телик пялиться. Идемте. В бабуськиной комнате царила спартанская нищета. Здесь имелись лишь кровать, тумбочка и пара стульев, а из предметов роскоши настенный коврик с пасущимися оленями. В комнате кисло пахло старухиными юбками и давно не мытым телом. Сама же бабка, в отличие от внучки, оказалась высокой и костистой, а вид имела суровый и даже как бы надменный. Только голубые глаза по-молодому поблескивали на изборожденном глубокими морщинами лице. Старуха с любопытством взирала на гостей. – Прихворнула я чего-то, – в ответ на приветствие сообщила она. – А мы вас полечим, – заявил Жюль Верн. – Сию минуту все организую, бабуся, – засуетилась Катя. Вскоре на тумбочку был поставлен жостовский, расписанный кроваво-красными розами поднос, на котором высилась старинная рюмка мутно-голубого стекла, имелись тарелка с кислой капустой, сдобренной луком и постным маслом, наполовину опустошенная селедочница и кусок черного хлеба. Жюль Верн откупорил бутылку и налил старухе полную рюмку. – Ваше здоровье, – чинно произнесла она, одним глотком выпила рюмку, ухнула и громко испортила воздух. – Фу, бабуська! – поморщилась Катя. – Как не стыдно! При чужих-то людях. – Ничего, – отозвалась старуха. – Воздух чище будет. А то тухлятиной который день воняет. Катюшка полы помыть ленится. Так чего вам, милые, из-под меня надоть? – Расскажи им про старое кладбище. – Про кладбище-то? Это можно. Только, молодец, – обратилась она к Жюлю Верну, – налей-ка мне еще рюмашку. – А как вас величать, бабушка? – поинтересовался Жюль Верн, выполняя требуемое. – Зовут ее Ефросинья Филипповна, – сообщила Катя. – Можно просто: баба Фрося. Последовал еще один стремительный глоток, потом бабка захрустела капустой. Вера обратила внимание: зубов у старухи во рту еще довольно много. – Про кладбище рассказывать можно долго, – сообщила баба Фрося. – Чего вас на ем интересуеть? – Про ведьму им расскажи, – ввернула Катя. – Про Амальку безбожную? Охотно, ребятки, охотно. Эта самая Амалька родных сестриц извела. Со свету сжила, другими словами. Ну, ее и прикончили. Батюшка родный приказал, а женишок ейный исполнил. Так, без креста, без отпевания, и схоронили. Ночью гроб притащили и в склепину засунули. И стала та Амалька заложной покойницей. Неприкаянной, другими словами. В ад Сатана ее не взял, а на небо вовсе путь заказан. Вот и бродит она по земле, людям пакостит. – А почему ее в ад не взяли? – полюбопытствовала Вера. – Думаю, потому, что ее на освященной земле схоронили, – сказала баба Фрося. – А таким на кладбище не место. За оградой таковских закапывать надобно. Но они богатые были. Че хотели, то и делали. Там и другие такие имеются. Вот, скажем, купец Брыкин. Опился до того, что синий огонек изо рта показался. Мальчишка еще, который заживо в смоле сварился. Это уже в нашу пору случилось. Мальчишка-то чего удумал… Ловил кошек или там собачонков, залазил на леса и животину эту с верхотуры кидал в бак с кипящей смолой, смотрел, значит, как она мучается подыхая. Вот его Господь и покарал. Сам следом свалился. Ну и другие некоторые имеются. Вот они ночами встают из могил и бродят. Добрым людям вред приносят. – А вот я слышала: если эту Амалию попросить о чем-либо, может помочь. – Если правильно просить, – отозвалась старуха, – тогда навстречу пойдеть. Только от помощи этой не больно-то прок будет. |