Онлайн книга «Холодный человек»
|
Теперь о вещах моих. Куклу Жанну (фарфоровая, с закрывающимися глазами, и пищит) завещаю дорогой племяннице Лотточке, пелерину и тальму – дорогой племяннице Луизочке, ей же лисий салоп. Что касается моих драгоценностей, вручаю их батюшке, пусть использует их по своему усмотрению. Прочие же предметы моего туалета пускай раздадут прислуге. К сему Девица Амалия фон Торн Баронесса P.S. Помилуй меня, Господи! Некоторое время наша героиня думала о странном документе, размышляла, подлинный ли он и почему так хорошо сохранился. Непонятно было и другое. Как он попал на кладбище, ведь завещаниям место в семейных бумагах или, по крайней мере, в архиве нотариуса. Мыслительный процесс Веры был нарушен воплем: – Эй, Воропаева! Иди сюда! «Вылез», – сообразила девушка и ринулась на зов. – Вот он я! – весело произнес Жюль Верн. – Явился из преисподней. Жюль Верн был перепачкан, на лице его имелись пятна сажи, но вид у парня был довольный. В руках он держал объемистый, плотно набитый мешок. – Это все, что удалось добыть, – сообщил он, тряхнув мешком. – Будешь смотреть? – Пожалуй. Жюль Верн высыпал содержимое на мраморное крыльцо перед входом в склеп. Многочисленные кости он тут же отгреб в сторону, а затем стал перебирать найденные вещи и вслух перечислять их назначение. – Пуговицы. – Он встряхнул на ладони позеленевшие кружочки с орлами и без орлов. – С различных офицерских мундиров, в том числе и с генеральских. Половинка эполета. Обрати внимание на золотое шитье и вензель «А». Эпоха Александра Первого. А может, и Второго. Вот галуны с мундиров. Сами мундиры не сохранились. Наконечники от аксельбантов. Кажется, серебряные. Обломок клинка шпаги, а это обломок ножен. А вот ценная вещица. – Он достал из кармана джинсов небольшой крестик, украшенный красной эмалью. – Орден Святого Владимира с мечами. Боевая награда, так сказать. Не понимаю, как грабители его не заметили. – Все это, конечно, очень интересно, – без особого восторга произнесла Вера. – Но где же вещи Амалии? Ведь мы пришли сюда именно за ними. Жюль Верн поморщился: – Тут – ничего определенного. Есть, конечно, штучки, принадлежавшие, несомненно, женщинам, но имеет ли к ним отношение Амалия – большой вопрос. К примеру, это кружево. – Он потряс в воздухе некой грязной тряпкой. – Тьфу! – сморщилась Вера. – Или вот… – На свет явилась шелковая подвязка. – Но кто его знает… – Все это не то! – заявила Вера. – Бабка толковала о черепе… – …Или любой другой вещи, принадлежавшей Амалии. Хоть гвоздь из гробовой крышки. Хотя тут я явно чего-то не понимаю. Гвозди ведь не горят. – А ты помнишь, в каком виде она является? – В платье из черных кружев как будто… – Правильно. Ничего подобного не нашел? – Увы! – И что теперь делать? – Не знаю. Возможно, нам поможет экспертиза ДНК. Костей-то полно. – Ты в своем уме?! Откуда у нас в городе подобная лаборатория? И потом, если это кости родственников, то у них и ДНК одинаков. Да и с чем сравнивать? Ерунда! – Согласен, – уныло произнес Жюль Верн. – Значит, поиски бессмысленны. – Твои, может быть, а вот мои… – Что твои? Ты разве искала? – А то нет. Как там говорится в древней книге? Ищите и обрящете? Вот я и обрела. – Что именно? – А вот… – и Вера показала Жюлю Верну свернутую вчетверо бумагу. – Это что такое? Дай взглянуть. Вера протянула бумагу Жюлю Верну. Тот развернул… – Завещание, – прочитал он. – Подписано Амалией… Не может быть! – А вот может! – Где взяла? – Нашла в кустах. – Откуда оно там взялось? Ведь ему лет сто семьдесят, никак не меньше. Бумага старая. Хрустит, но не трескается и не разваливается. Такого просто не может быть! Это фальшивка. Кто-нибудь подбросил. – Кому нужно подбрасывать? – возразила Вера. – Во-первых, кроме нас с тобой, тут сто лет никого не было, а во-вторых, кроме меня, эта бумажка никому не нужна. Что же касается подделки, то тебе и карты в руки. Несложно проверить. – Ладно, пошли отсюда. Нужно еще глянуть, выкопали ли эти орелики могилу. Жюль Верн сгреб находки обратно в мешок, и они быстро зашагали к машине. Усевшись в «десятку», Жюль Верн хотел уж было завести машину, но почему-то остановился и посмотрел на Веру: – Дай-ка мне еще разок взглянуть на завещание. Он вновь развернул бумагу, потом достал из бардачка футляр с лупой, поднес увеличительное стекло к бумаге и стал внимательно изучать ее. – Бумага подлинная, – наконец изрек он. – Очень хорошая. Похоже, даже водяные знаки имеются. По качеству близка к пергаменту. Возможно, именно поэтому и дожила до наших дней. Но вот написанное… Оно-то каким образом сохранилось? Чернила почти не поблекли, не расплылись… А ведь бумага валялась под дождем и снегом. Нет, не верю! – Чему не веришь? – спросила Вера. – Что завещание все это время провалялось на земле. Возможно, оно находилось в гробу, и воры вытащили его вместе с награбленным добром, а приглядевшись повнимательнее, бросили за ненадобностью. Но даже в этом случае оно провалялось на земле долгие годы. И должно было бы давным-давно сгнить. – Но ведь не сгнило же, – закончила мысль Вера. – Хотя грязи на нем было достаточно. – Вот-вот. Все же я думаю, его подкинули. – Но кто?! – Не знаю. – Духи? – предположила Вера. – Какие там духи! Еще скажешь: баронесса. Но даже если предположить, что это так, то тоже одно с другим не вяжется. Ей совсем невыгодно подбрасывать нам вещь, дающую шанс в борьбе с ней. – Что ты все: шанс да шанс? А если я вовсе не желаю сражаться? – То есть как не желаешь? – Да очень просто. Не хочу, и все! – Но ведь совсем недавно ты мне толковала обратное? – У девушек семь пятниц на неделе. – Ничего себе! Зачем же мы полезли в этот склеп? – Тебе разве было неинтересно? – Интересно, конечно, но… – Вот тебе и «но»! Ладно, давай вперед! Когда они подъехали к тому месту, где оставили могильщиков, те расслабленно отдыхали на подстеленных ватниках. На их лицах сияли благостные улыбки. Хмурая женщина исчезла, зато рядом с могильщиками валялась пустая бутылка и стояла вторая, опорожненная до половины. Могила была не докопана. Жюль Верн принялся ругаться с подчиненными, а Вера сидела в машине и бессмысленно таращилась на происходящее. Ей вдруг стали совершенно безразличны и Павел Борисович, и этот вот парень, и мертвая баронесса, которая то ли существует, то ли нет. |