Книга Все пиарщики делают это!, страница 23 – Дарья Орлова

– Благодарю вас, Дашенька, но я не ем мяса, – важно ответил он. – Мясо делает людей агрессивными, а я сторонник-ик! мира во всем мире.

– А вы знаете, что Гитлер был убежденным вегетарианцем? И есть мнение, что именно это подсознательное желание съесть сочный бифштекс вылилось у него в настоящую жажду крови и привело к мировой войне...

Скажу честно, я не вполне уверена в достоверности этого исторического факта, но мне очень хотелось избавиться от зануды-Одиносика. И я своего добилась: пресс-секретарь губернатора промычал что-то о вреде обывательского подхода к великим идеям и уполз жаловаться к Гарику, к которому еще в самом начале пикника прильнула некая девица.

– Павлик, – спросила я валявшегося рядом менеджера, – это что, новая девушка Гарика?

– Нет, – ответил он абсолютно серьезным тоном, – это просто девушка. А Гарик ее просто обнимает.

– Высокие отношения, – хихикнула Василиса.

Вдруг по рядам прошел слух, что приближаются Курочкин с Перцелем и через несколько минут почтят вниманием наш скромный пикничок. Мое настроение кардинально улучшилось. Васька тоже встрепенулась – отодвинулась от пьяного Павлуши и полезла в сумочку за зеркалом.

Эти двое прибыли в окружении пары дюжих молодцев из службы безопасности, и до моего носа долетел знакомый аромат дорогого парфюма и сигарет.

– Пошли поздороваемся, – прошептала я Ваське, которая уставилась на Перцеля, и зрачки ее по-кошачьи расширились.

Мы отряхнули с себя хлебные крошки и медленно направились в сторону москвичей. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что оба они провожают лето с самого утра: Андрей Вячеславович Курочкин приобрел не свойственный ему румянец во всю щеку, кончик галстука Перцеля предательски торчал из кармана его брюк, шефы улыбались всем подряд и двигались осторожно, как будто каждый нес на голове антикварную фарфоровую вазу.

Гостей разместили со всеми удобствами, потчевали лучшими кусками шашлыка, развлекали политическими анекдотами. Они с любопытством рассматривали нашу банду и нас с Васькой – тем более что я подливала им коньяк, а Василиса выкладывала на их пластиковые тарелки салатики и ветчину.

Наконец Курочкин развалился на земле в своем дизайнерском пиджаке и заявил:

– Благодать! Природа, настоящий шашлык, заботливые женские руки... Вот чего мне всегда не хватает в командировках. Хотя и в жизни тоже. Послушайте, Даша, я за вами наблюдал – вы еще ни одной рюмки не выпили.

– Честно говоря, не люблю коньяк, – ответила я, пьяно ликуя, что, во-первых, он за мной наблюдал, а, во-вторых, ему не хватает в жизни женских рук.

– Что же вы пьете? Как писал Булгаков, вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?

– Ничего крепкого. Люблю итальянское «кьянти». И простые коктейли вроде «мохито». – Я подумала, что бы добавить еще такое возвышенно-благородное, но, хоть убей, не вспоминалось ничего.

– И еще Дашка виски пьет, – вспомнила Васька, явно не к месту.

Шефы рассмеялись.

– А мы сегодня обнаружили в Северске ресторан, где наверняка есть неплохой виски, – сказал Перцель. – Может, хватит на сегодня природы? А то комары уже кусаются...

– Эх ты, и двух часов на свежем воздухе провести не можешь, – ответил Курочкин. – Так и быть, отправляемся обратно в город. Алексей, – обратился он к одному из охранников, – помоги девушкам собраться.

Не успели мы сообразить, как в этой ситуации соблюсти приличия, а человек с каменным лицом уже отнес наши сумки в машину и даже успел смахнуть с Васькиной головы сухие былинки. Перцель тут же подал ей руку, посадил на заднее сидение автомобиля и сам устроился рядом.

Курочкин отошел на минуту сказать пару слов Гарику и попрощаться с другими сотрудниками. За ним неотрывно последовали телохранители. Гарик из-за спины Курочкина делал мне страшные глаза, но остальные изображали, что не замечают нашего отъезда и заняты насущными разговорами.

Ситуация развивалась гораздо быстрее, чем я могла даже подумать.

В это время на шатающихся ногах ко мне приблизился пьяный Митька. Он издал непонятный звук, который, видимо, означал: «Ба! Как я рад тебя видеть!» – и полез обниматься.

В пылу чувств Митя неверно рассчитал траекторию своих движений и вместо дружеских объятий угодил локтем прямо мне в лоб. В мгновение ока беззаботный event-manager оказался на земле, верхом на нем сидел Алексей и с удовольствием выворачивал жертве руки.

– Ой, отпустите его, – запричитала я, – он безобидный, просто пьяненький.

Я потерла место ушиба – так и есть, намечалась шишка, которая грозила стать синяком. Хороша я буду с фингалом...

– Все в порядке, – распорядился Курочкин охране, и Митю оставили валяться на земле в позе мертвого тела. – Не расстраивайся, – обратился он ко мне с неожиданной нежностью, – с синяком ты будешь еще красивее.

Через полчаса наша четверка сидела в ресторане «Марсель». Поначалу мы с Васькой смущались, потому что наши наряды откровенно не выдерживали принятый здесь dress-code. Но после двух бокальчиков действительно хорошего виски смущение прошло, да и наши кавалеры вели себя так, как будто ужинали в компании первых леди страны. Все это было неожиданно, удивительно, сказочно...

Перцель молча и неотрывно смотрел в волшебные глаза Василисы – казалось, еще немного, и он бросится целовать ей руки с предложением руки и сердца. Их взаимное притяжение было почти физически ощутимо, и нам с Курочкиным стало неудобно – мы пересели за другой столик. Он начал разглагольствовать – о поэтике Блока, о национальной идее, о смысле жизни. Я не разделяла мнения Курочкина почти во всем, но с каждым его словом понимала, что про-па-да-ю. Когда у мужчины есть политическая власть – это сексуально, но когда вдобавок к этому имеется диплом МГИМО и со вкусом подобранный галстук – это заводит... Он меня ослепил, поразил, увлек, сам это прекрасно видел и наслаждался произведенным эффектом. А я чувствовала себя мягкой и податливой, как пластилин, и была готова прямо сейчас расплавиться и стечь к его ногам.

И вдруг он как бы между прочим предложил:

– Даша, у меня нет возможности отслеживать настроения в штабе. Могу я тебя попросить о небольшой услуге? Тебя не затруднит писать иногда отчеты о климате в коллективе?

Меня грубо сбросили с небес на землю.

– Ни за что! – крикнула я и опрокинула на себя коктейль. Алкоголь размывал очертания окружающих предметов.

– Отказ – это предложение поднять цену?

– О чем вы говорите... Я думала, что вы искренне, и мы...

– Мы – что? – спросил Курочкин и посмотрел на меня внимательно. Я молчала. В моей душе со скрипом и грохотом рушились воздушные замки.