Книга Стрингер. Летописец отчуждения, страница 74 – Александр Радин

Тот только выразительно покачал головой:

— Нашли? — увидел он Смертина. — Здесь под утро слизень прошел, — пнул узбек ногой измазанную розовой жижей железку. — Вы в сумерках, поди, и не видели.

— Говно не тонет. Даже в Янтаре, — Алексею показалось, что Бочка ему обрадовался.

— Да видели, видели, — закивал Саян. — Я чуть в целую лужу не вляпался. Подсохла уже.

Еще один падальщик Зоны. Гигантская желеобразная субстанция, рыскающая ночами в поисках трупов. Слизень двигался очень медленно, оставляя за собой влажный след. Он переваривал все, что попадалось на пути. Будь то останки псевдопса или раненый человек. Не самая завидная судьба — очнуться в тот момент, когда на тебя наползло нечто тяжелое, мокрое и жгучее. Слизь твари легко растворяла даже резину.

— Вы будете смеяться, но его логово — соседняя труба, — показал Кляп. — Хорошо, что впотьмах не перепутал.

— Смешно, — мрачно сказал Бочка.

— На все воля Монолита, — в своем стиле ответил командир.

Из трубы вывалился, не переставая рыгать, Жора. Лицо лысого было бледнее, чем у зомби, губы мучительно изогнуты.

— Саян… — протянул он измазанную блевотиной руку.

Пахнуло кислотой и болезнью.

— Жорик, ты бы полежал еще. Как ты на это смотришь?

— Выходить пора, — Кляп показал на убежище слизня. — Подальше отсюда надо. За ним крысы пойдут, а за крысами падальщики.

— Щас. Отойдет чуток.

Посидев немного, решили выдвигаться. Бочка, кривясь от вони, помог бугаю вылезти из их временного укрытия. Толстяк выразительно крякнул и сгорбился, стараясь удержаться на ногах. Лысый постепенно приходил в себя. Теперь его организм держался в основном на пилюлях.

— Там лощина, — остановил всех узбек, который вновь вел. — Идите четко по дну. На взгорки не лезьте.

— А этот слизень… Он же как… Как… — Смертин не мог найти подходящего слова. — Как пудинг? Чем же его… уничтожать? — выговорил, наконец, Алексей, обращаясь к насупившемуся Рябому.

— В таком случае задний проход должен быть всегда расслаблен. Ну, чтобы получить как можно меньше увечий, — хохотнул бредущий сзади Бочка.

Лысого повело, но толстяк тут же схватил его за плечо.

— «Кисель» все видят? — стандартно предупредил узбек.

«Кисель» видели все.

Жора опять начал блевать. Не надо было ему давать воды.

Саян брел расстроенный и подавленный. Он то и дело оборачивался на Лысого и тяжело вздыхал.

По коленям захлестали мясистые ветки неизвестного тростника. Идти стало тяжело.

— Стоп, — скомандовал Кляп. — У меня болты кончились.

Узбек повернулся к группе.

— Есть у кого? Бочка, ведь у тебя точно есть.

— Неа. Я свои почти все на «Целлюлозе» раскидал. По датчику иди.

— Датчик — зло. Он до беды запросто доведет. По датчику, сам знаешь, только в туалет ходить да по базе, — Кляп стоял, ковыряясь в карманах.

— А последний? — спросил Саян, плеская из фляжки на ладонь и протирая вспотевшую шею.

— Забыл.

Стрингер пошарил по комбезу и достал блестящий стальной шарик.

— Это что? — не понял узбек.

— Шарик. От подшипника. Они удобнее, — подкинул его в руке Смертин.

Кляп истошно загоготал, а вместе с ним и остальные. Только лысый не разделил всеобщего веселья. Жоре было не до того.

— Да что не так? — растерялся Алексей.

Только потом он увидел, что узбек держит в руках моток жгута.

— Знаешь, почему используют болты и гайки? — выдавил сквозь смех Бочка.

— Нет, — растерялся Смертин. — От болтов вечно в карманах ржавое крошево. И помешается меньше, чем шариков.

— Во-первых, болты неровные и лучше от аномалий отскакивают, а во-вторых…

Бочка опять начал давиться от смеха.

— Когда в кармане остается последний, к нему всегда можно подвязать резинку, — закончил за него Кляп.

Лощина была залита синей вспененной жидкостью, сначала совсем не заметной за густыми зарослями. Кляп медленно залез по пояс и застыл.

— Нам к тому столбу. Между двух холмиков, — указал он.

— По этой дряни? — скривился Бочка, смотря под ноги.

— Давай по взгорку. Там же чисто, — Рябой нерешительно поглядывал на странную жижу.

— Угу. Стрелять кто будет? — спросил Саян.

— Чего?

— Стрелять, говорю, кто будет, тетери? — махнул он направо.

На абсолютно лысой проплешине стоял человек. Даже не стоял, а застыл. Как статуя. Ногу еще так интересно задрал, будто хотел сделать шаг, да не успел.

— Я, конечно, — мрачно вызвался Бочка.

— Есть еще желающие поверху идти? — хмыкнул командир. — То-то же. Думаете, раз жижа, значит, мерзости много? Мерзость, она на солнышке порой погреться любит.

Снайпер плавно приложил карабин к плечу и пальнул.

— Чего это они? — повернулся стрингер к Рябому.

— «Медуза» там. Каменеет все…

Сталкер с утра был явно не в настроении и к консультациям не склонен.

— Что значит «каменеет»?

— Журналист, вот ты вроде умный, а совсем дурак, — вспылил Саян. — Ну, по-твоему, какую аномалию могут «медузой» назвать?

Алексей перехватил удобней дробовик и поправил лямку рюкзака. Пока группа встала, надо было пользоваться свободным временем.

— Ладно, ладно… Как я понял, там все каменеет. Прямо в камень превращается? В настоящий камень?

Саян стер ладонью пот со лба и посмотрел на стрингера как на умалишенного.

— Почем мы знаем-то? Оттуда никто не возвращался. Если интересно — иди, проверь.

Бочка разнес человеку череп. Смертину показалось, что по плечам несчастного стекала кровь. Выглядела она излишне густой, будто давно свернулась. Хотя, может, и померещилось. В Зоне чего только не мерещится, особенно когда так солнце палит. Ночью дикий холод, а днем парилка — все будто специально придумано для комфортного перехода.

— Если он мертвый, зачем стрелять?

— А ты уверен, что он мертвый? — Бочка щелкнул затвором и повесил карабин на плечо. — А если не мертвый? А если живой и все понимает?

— По виду не скажешь, — встрял Рябой.

— Иди, проверь, — еще раз посоветовал Саян.

На втором взгорке было тихо. Коричневая травка, несколько чахлых деревьев. Дальше рощица становилась гуще и ширилась целым лесом. И ни души. Может, по ночам твари какие-нибудь и шастали, а сейчас никого. Рябой с надеждой посмотрел в ту сторону. Узбек поймал его взгляд: