Онлайн книга «Ярополк»
|
Будь доступен нам да еще певцам, Как родитель доступен детушкам. Подошли кузнецы к печи, поклонились огню, за дело взялись. Чего-то несут, чего-то оттаскивают. Расступились вдруг от печи, первый кузнец грохнул по печи молотом, и из жерла – солнце полилось. Такая ярь – потемнело в глазах у Баяна. Оттеснили его в сторону. Пока проморгался, молотки по наковальне пошли постукивать. Искры сыплются, как звезды. А кузнецы с двух сторон – хвать да хвать. Зазвенело в ушах. Присмотрелся Баян – меч куют кузнецы. Подошел Любим, лицо черное, а зубы блестят. – Жарко у нас? – Жарко. – Хорош огонь? – Диво. – Пошли подышим, дождик кончился. Сели под навесом, на дрова. – Что это? – спросил Баян, показывая на пепельный шар на стропилах. – Осиное гнездо. Ты не бойся! Если сам к ним не сунешься, они не трогают. – А что внутри домика? – Соты. Осиная матка. Видел пчелиные маточники? – Не видел. – С палец бывают. Мой отец бортник. В ту ночь снился Баяну яропламенный меч. На Любима, Лучезара, Любомысла смотрел он с той поры как на чародеев. Про выпеченное в печи солнце пробовал на гуслях рассказывать, но красота живого огня была краше, в рожок трубил о своем восторге, но не смел словами волхвовать. Знал: нет у него слов, достойных дива, подрасти нужно. На смирение осы не мог верного слова сыскать. Белый жеребенок
Вдруг жизнь переменилась. Жрецы день-деньской пели славословия Жертвенному коню. Все мальчики оказались дивноголосыми, а у Баяна горлышко было птичье, серебро позлащенное. – Нас всех сюда за голос взяли, – сказал Баяну Горазд. – Я не пел Благомиру. – Другие волхвы тебя, знать, слышали. Сварог любит чистоголосых. В день праздника тихое место святилища наполнилось народом. Люди приходили селениями, занимали места на склоне горы перед Белым Каменным конем. Кое-где в склоне были пробиты ступени, а внизу так даже каменные сиденья для особо почетных гостей. Восславить Сварога приехал молодой князь Святослав [5] со старшим сыном Ярополком. Святославу было двадцать лет, а Ярополку – шесть. Правительница, княгиня Ольга, крестившаяся в Царьграде [6] , – идолов и волхвов не жаловала, называла бесами. Не бывала она здесь вот уже десять лет. С князем приехало сорок гридней. У каждого меч, лук, копье. Но все без доспехов, даже без щитов. Рубахи на всех праздничные, конями на груди расшиты. Святослав в плечах матерый, станом юноша, одет как все, только шапка на нем белая как снег и опушена белым, горностайкой. Князь снял с седла Ярополка, поставил на землю и, весело улыбаясь, поманил к себе Баяна с Гораздом. – Ребята, вот вам друг! Покажите-ка ему тайны ваши сокровенные. Побегайте всласть! Отроки поклонились князю и княжичу, а с места сдвинуться не смели. Святослав подтолкнул сына к отрокам, но Ярополк уперся, стал красным. Мгновение затянулось, и Баян, страдая, тоже запунцовел. Пустился бежать. Горазд кинулся за ним, за Гораздом княжич. Остановились у конюшни, где держали священных коней. Ворота были заперты. Посмотрели друг на друга. – Батюшка привел в дар белую кобылу с жеребенком, – выдал секрет Ярополк. – А твоему отцу подарят меч. Я сам к ножнам серебряных коньков приваривал, – похвастал Горазд. – Гривы да копыта золотые, и зубы золотые, и языки. Княжич, как и его отец, был в круглой атласной шапке, опушенной белым горностаем. Кафтанчик тоже белый, с серебряными пуговицами. Рубашка уж такая белая, аж сияет, по вороту жемчугом шита. – Мы бы тебя в кузню повели, – сказал Горазд, – да в таком белом кафтане туда нельзя. – Я в кузне у себя на дворе был, – сказал княжич. – Хочешь, на озеро пойдем? – предложил Баян. – Уж такое глубокое! А на дне свет. – На озеро – нельзя! – Ярополк аж ногой топнул. – Меня к воде не пускают без гридней. – Горазд! Горазд! – послышались торопливые оклики. – Я тут! – откликнулся отрок. – Тебя в златокузню зовут! – крикнул запыхавшийся Любим. Баян и княжич остались одни. – Хочешь, я тебе такую покажу тайну, какой даже волхв Благомир не видывал? – спросил Баян. – Покажи. – А в лес тебе можно? – Если не больно далеко. – А мы не далеко. Видишь, кипрей растет? Побежали. Остановились перед цветами, обступившими молодые дубки. Баян осмотрелся, не следит ли кто. Приказал княжичу: – Замри! И снял с цветка язычок розового пламени. – Хочешь подержать? Княжич молча протянул ладони. Баян бережно передал огонек. Ярополк смотрел то на чудо, то на удивительного отрока. – Давай! Баян забрал душу кипрея, вернул тотчас воспрянувшему цветку. – Ты, княжич, про это никому не говори! – И бабушке нельзя? – Ни единому человеку. – Не скажу. – Поклянись. – Клянусь белым конем Сварога. Баян перевел дух. – Ты волхвом будешь? – спросил Ярополк. – Не знаю. Меня учат на гуслях играть да слова искать. – Слова? – Не простые. Заветные. – А-а! – сказал княжич и посмотрел на отрока с завистью. – А ты князем будешь? – спросил Баян. – Буду, если не убьют. – Кто?! – изумился Баян. – Злые люди. На князей охотятся, как на красного зверя. – Ярополк смерил отрока взглядом с ног до головы. – Если будет божье изволение на княжеский стол мне сесть, я тебя к себе возьму. |