Онлайн книга «Обладать»
|
твоих истинных почитательниц, хранящих о тебе неувядаемую память и продолжающих твоё дело. «Цел и поныне каменный мой труд» Мелюзина, XII, 325 – Здесь побывала Леонора, – сказала Мод. – Летом. Когда сэр Джордж набросился на неё с ружьём. – Это, наверно, она тут боролась с травой, – предположил Роланд, ежась от сырости. Сердце у него защемило. – Видела бы она, как запустили кладбище, – заметила Мод. – То-то ужаснулась бы. Она в таком запустении ничего романтического не находит. А по-моему, так и должно быть. Медленный возврат к природному состоянию и небытию. – Это стихи Кристабель? – Да, она писала и такие вот непритязательные вещи. Видите – без подписи. На надгробии род занятий её отца упомянут, а про неё – ни слова. На миг Роланду стало стыдно за людскую несправедливость. – Запоминающиеся стихи, – сказал он робко. – Немного зловещие. – Как будто эти несытые уста трав поглощают саму Кристабель. – Так, наверно, и в самом деле произошло. Они посмотрели на траву. Увядшая трава полегла, слипшись от сырости. – Давайте поднимемся на холм, – сказала Мод. – Посмотрим на Сил-Корт хоть издали. Путь, которым, должно быть, часто ходила сама Кристабель: она была исправной прихожанкой. За церковью вверх по склону, к безукоризненно чёткому горизонту взбегало распаханное поле. На фоне серого неба виднелась фигура, которую Роланд сперва принял за скульптуру работы Генри Мура – увенчанного короной монарха на престоле. Но фигура склонила голову и, опустив руки, принялась что-то изо всех сил толкать. Тут Роланд уловил серебристый посверк и сообразил, что фигура наверху – человек в инвалидном кресле, причём этот человек, как видно, оказался в затруднительном положении. – Смотрите, – сказал он Мод. Мод взглянула на вершину. – Там, похоже, что-то стряслось. – Должен же кто-то еще там быть, иначе как этот человек туда забрался? – рассудительно заметила Мод. – Наверно, – согласился Роланд и всё-таки полез по склону. Грязь облепляла городские ботинки, ветер ерошил волосы. На здоровье Роланд не жаловался – несмотря на угарный газ и свинец в лондонском воздухе: езда на велосипеде пошла на пользу. В кресле сидела женщина в егерской тирольской куртке с пелериной. Шея её была повязана пёстрым шёлковым шарфом, поля зелёной фетровой шляпы с глубокой тульей закрывали лицо. Кресло сбилось с колеи, накатанной на вершине холма, и стояло на самом краю, готовое каждую минуту скатиться по крутому каменистому косогору. Вцепившись руками в кожаных перчатках в большие колёса, женщина отчаянно пыталась сдвинуть коляску с места. Ноги в начищенных ботинках из чудесной мягкой кожи неподвижно покоились на подножке, Роланд увидел, что сзади колесо упирается в торчащий из грязи здоровый камень, так что ни повернуть коляску, ни выбраться на дорогу задним ходом нет никакой возможности. – Вам помочь? – О-ох! – протяжно, с усилием вздохнула женщина. – Ох, спасибо. К-кажется, я и п-правда крепко з-застряла. Голос у женщины был прерывистый, старческий, аристократический. – П-прямо б-беда. С-самой никак не с-с-с-правиться. Уж будьте добры… – Тут камень. Под колесом. Подождите, я сейчас. Роланду пришлось опуститься на колени прямо в грязь, безнадежно перепачканные брюки напомнили о переживаниях на спортивной площадке. Он ухватился за кресло, дёрнул, едва удержал равновесие. – Не опрокинется? Я вас, кажется, очень наклонил. – Это особо устойчивая конструкция. Я на т-тормоз поставила. До Роланда постепенно дошло, что положение куда серьёзнее, чем ему казалось. Одно неосторожное движение – и кресло бы перевернулось. Он начал копаться в грязи голыми руками. Потом пустил в ход какой-то не слишком надёжный сучок. Потом, подобрав другой камень, стал орудовать им как нехитрым рычагом и наконец вывернул злосчастную помеху, сев при этом в грязь и замарав брюки ещё и сзади. – Вот и всё, – выговорил он. – Как у зубного врача. Дёрг – и готово. – Как же я вам благодарна. – Не повезло вам. Вы, должно быть, проехали по этому камню, а потом он перевернулся вот так, выступом кверху, ну и заклинило. Тут он заметил, что женщину в кресле бьёт дрожь. – Вот что, – сказал он, – давайте выберемся на дорогу. Жаль вот руки у меня грязные. Роланд приподнял передок коляски, развернул её и выкатил на торную дорогу. Он совсем выбился из сил. С колёс капала грязь. Женщина подняла голову и посмотрела ему в глаза. У неё было большое круглое лицо в бурых старческих пятнах вроде монеток, подбородок обвис дряблыми складками. В глазах – громадных, бледно-карих – стояли слёзы. По вискам из-под гладко зачёсанных назад седых волос катились крупные капли пота. – Спасибо, – произнесла она. – Угораздило же меня. Чуть не перевернулась. Муж скажет: «Как ш-шалая». Н-не надо было мне с-съезжать с ровного места. Как же это тяжело, когда без посторонней помощи ни шагу. – Конечно, – согласился Роланд. – Действительно, тяжело. Но вообще-то вы напрасно боялись. Кто-нибудь всё равно пришёл бы на помощь. – Вот вы и пришли. Вы тут гуляете? – Да вот вышел пройтись со знакомой. Я не здешний. Куда это подевалась Мод? – Воздух тут замечательный, – продолжал Роланд. – Всё вокруг так хорошо просматривается. – Потому-то я сюда и взбираюсь. Ко мне приставлена собака, но она вечно убегает. А мужу всё бы по лесу рыскать. И куда же вы направляетесь? – Сам не знаю. Это надо спросить у моей знакомой. Я пройдусь немного с вами? – Мне что-то не по себе. Р-руки трясутся. Будьте добры, проводите меня туда, вниз… в долину… Муж… – Да-да, разумеется. Подошла Мод. Плащ и сапоги её, казалось, сверкали чистотой. – Вытащили мы кресло, – сообщил ей Роланд. – Камень мешался. Я хочу проводить эту леди вниз… Там её муж… Она перенервничала… – Конечно, – сказал Мод. Втроём они двинулись вниз. Роланд катил кресло перед собой. В гуще деревьев, обступивших холм, снова забелели крепостные стены, донжон – теперь у Роланда было время разглядеть их получше. – Сил-Корт, – сказал он Мод. – Да. – Романтическое местечко, – заметил Роланд. – Тёмное и сырое, – отозвалась женщина в кресле. – Строительство, наверно, обошлось недёшево, – предположила Мод. |