Книга С первой леди так не поступают, страница 12 – Кристофер Тейлор Бакли

Нейлор предъявил письмо от организации, которая обучала верховой езде умственно отсталых детей. В письме расточались похвалы чете Граб–Ван Анка за великодушное предложение неограниченного права пользоваться новым манежем. Взбешенные соседи так и не смогли заручиться поддержкой общественности, и пропагандистское наступление сорвалось.

Взрывные работы возобновили, манеж построили, после чего там появились люстры, а вместо опилок — ароматическая смесь из сухих цветочных лепестков: Макс Граб питал отвращение к запаху конских побочных продуктов. Как выяснилось, Макс питал отвращение и к умственно отсталым детям. Нейлор без лишнего шума вручил представителям упомянутой организации чек и короткое письмо с советом подыскать другое помещение для занятий. В том, что касается умения изворачиваться, супруги Граб–Ван Анка отнюдь не были дилетантами.

Но даже Ник Нейлор, многоопытный юрист, сотни раз налаживавший, казалось бы, безнадежно испорченные взаимоотношения с публикой, и тот пребывал в растерянности, не зная, как замять скандал, связанный с новой главной ролью Бабетты — ролью любовницы президента, или, по выражению одного бойкого на язык критикана, гостьи, облюбовавшей Линкольновскую спальню.

Макс любезно позволял жене поддерживать отношения с ныне покойным президентом. Его пылкая страсть к Бабетте давно сменилась любовью к более экзотическим развлечениям, входящим в прейскурант лучших лос-анджелесских борделей. Он даже построил на участке уединенное бунгало, которое прислуга тут же назвала «Насосной станцией». К домику вела отдельная подъездная аллея, и потому пышные процессии всемирно признанных талантов из заведения мадам Вики приближались и удалялись, не рискуя встретить по дороге неприветливую Бабетту, возвращающуюся с изнурительных съемок во второразрядных фильмах.

Макс пришел к выводу, что дружить с президентом Соединенных Штатов довольно приятно. Это явно производило впечатление на его заокеанских покровителей. Однако такого рода слава могла привести к катастрофе. Положение не выглядело бы столь угрожающим, возглавляй он какое-нибудь акционерное общество, зарегистрированное на Нью-йоркской фондовой бирже. Но Макс был предпринимателем со «связями» в не совсем обычных кругах. И вот, когда жена стала пользоваться дурной славой, он обнаружил, что подробности его некогда тайных коммерческих сделок сделались главной темой вечерних выпусков теленовостей. Это отнюдь не привело его в восторг. Не приводило его в восторг и то, что за воротами «Висячих садов», их поместья, надолго расположились лагерем больше трех десятков телеоператоров. Слава богу, имелась вертолетная площадка. Не радовали его и визиты агентов ФБР и Секретной службы, да и этих угрюмых рабов из Министерства юстиции. Стремясь уладить это дело, он нанял всех адвокатов Лос-Анджелеса.

* * *

— Какую бы стратегию мы ни избрали, — заговорил Ник Нейлор, так и не притронувшись к салату из омаров с эстрагоном, — нам нужно действовать в полном соответствии с теми показаниями, которые Бабетта будет давать в суде.

Денек в Бел-Эйр выдался чудесный — прохладный и безоблачный. В саду сверкали на солнце розочки гибискуса, бугенвиллеи и джакаранды, отовсюду доносилось нежное пение колибри, производящих потомство. И все же Ник, Бабетта и Макс сидели в доме. Охота есть под открытым небом, в патио, пропала у супругов Граб–Ван Анка еще в тот день, когда репортеры из низкопробной телепрограммы «Время криминала» направили на Бабетту с Максом параболические микрофоны дальнего действия, а они как раз завтракали на свежем воздухе, обзывая друг друга такими словами, каких не найдешь на стандартных открытках, выпускаемых ко дню святого Валентина.

— И тем не менее, — продолжал Ник, — нам нужно произвести определенное впечатление на публику.

— Какое впечатление? — спросил Макс. — Что она с ним не трахалась?

— Макс! — сказала Бабетта.

Ник не унимался:

— Мне бы хотелось, чтобы в прессе как можно скорее появились статьи о многих других аспектах деятельности Бабетты. К примеру, о ее поразительных успехах на ниве благотворительности.

— О помощи инвалидам и слабоумным, что ли?

— Ну, в том числе.

— Я так и знал, что всё это выйдет нам боком.

— Вы с Бабеттой пользуетесь огромным влиянием среди сторонников перемен на Ближнем Востоке, — мужественно продолжал Ник. — Ваши пожертвования, больница, ваша компания, которая великодушно, со значительными скидками, снабжает израильскую армию пакетами «Сайдуайндер» и кассетными бомбами, сборные дома для поселений на Западном берегу, Бабеттин «Концерт в защиту мира» в Иерусалиме.

— Мир! — фыркнул Макс. — Публика опять бросалась камнями — просто рок какой-то. Ну да, это был рок-концерт. — Вновь фыркнув от смеха, он принялся набивать и без того полный рот омарами с авокадо. — Хорошо сказано. Рок-концерт. А ведь до этого должен был додуматься ты. Ты же у нас мастак словами играть.

— Всемирно известная кинозвезда и певица, готовая подвергать себя опасности ради того, чтобы собрать арабов и евреев вместе…

— Они собрались вместе. И попытались убить друг друга.

— Куда важнее то, что концерт стал вехой… — в чем? — … в борьбе Бабетты за дело мира.

— Я бы не стал акцентировать внимание на этом концерте.

— Но…

— Ей нужен был концерт, а израильтяне — до лампочки. Мне пришлось заплатить этому поцу министру четверть миллиона вперед только за то…

— Макс!

— Про концерт забудь. Поверь мне на слово. Тебе совсем ни к чему, чтобы эти стервятники пронюхали про концерт.

Застекленные двери задребезжали от шума вертолета.

— Это один из ваших? — спросил Ник.

Макс вытер подбородок, на котором минут двадцать назад повисла капля эстрагонового майонеза, и раздраженно швырнул салфетку на стол. Это был один из немногих эффектных жестов, позволительных могущественным людям.

— Осточертели мне эти треклятые вертолетчики. Неужто, черт подери, в этой стране больше не осталось места для частной жизни? Всё, перебираюсь на остров, — объявил Макс.

— На остров? — переспросил Ник.

— Это тебя не касается. И никого не касается.

— Остров у берегов Панамы, — сказала Бабетта.

— Не рассказывай про остров. Господи, ты же обо всем рассказываешь! Потому мы, собственно, и влипли в эту историю. Что прикажешь сделать, удалить тебе язык хирургическим путем?

— Макс, — сказал Ник, — я не собираюсь никому рассказывать о твоем острове. Но какое сложится впечатление, если ты удалишься на какой-то остров и предоставишь Бабетте расхлебывать всю эту кашу?

— Она ведь эту кашу и заварила. Вот пускай и расхлебывает.

— Раньше островом владел шах Ирана, — сказала Бабетта. — А Макс купил его у шаха. Точнее, у жены. После того как он…

— Ты что, «Архитектурный справочник»? Заткнись.