Онлайн книга «Девять граммов пластита Серия:»
|
– Пойдем, пора домой… – Сергей сжал ее руку. – Давай сначала переговорим с ними! – Лизавета, не отрываясь, смотрела на людей, копошившихся возле «Мерседеса». – Зачем? – Может, они не знают, что это Арциев! В конце концов, мы зачем приехали?! Сергей промолчал, а Лизавета вырвала руку и чуть не бегом бросилась к милицейской группе. – Ты зачем сюда приехала?! – спросил Митя Сунков, как только она подошла. Лизавета оставила вопрос без ответа. Она уже совсем очухалась и ничуть не походила на растерянную девочку, которая прятала лицо, столкнувшись в VIP-зале с парой высокопоставленных преступников. В ней проснулся журналист, и действовала она соответственно. Лизавета не отвечала, она спрашивала. – Дагаев ранен? – Вроде нет. Крови не видно. Я вообще не понимаю, почему он без сознания, может, контузия… – откликнулся Митя, осматривавший Дагаева. – Или косит. А второй наповал… – Опять та же история, один выстрел в яблочко, второй кое-как, – пробурчал Горный, занимавшийся карманами банкира. – Так, паспорт… Он у нас, оказывается, гражданин Монако, Анри Бертель… А мы ломали голову, почему Арциева нет среди пассажиров. Что у тебя? – Сразу четыре паспорта… И билеты в Прагу, вылет в шестнадцать ноль-ноль. – Митя посмотрел на часы. – Вот-вот пропадут. Он быстро перелистал паспорта. Лизавета смотрела сбоку, но и она сумела разглядеть лица на черно-белых фотографиях. Сам Дагаев, правда, фамилия другая. Потом парень, обритый наголо, – если верить документу из депутатского кармана, его звали Федор Иванович Судейкин. В третьем паспорте неизвестная личность с черными усиками. В четвертом – фотография второго задержанного. То же круглое лицо, те же глаза. В белых полосках на розовом фоне пропечатано: Иванов Михаил Андреевич. – Ладно, пакуйте клиентов, и к нам, – объявил Горный старшему милицейской группы. – Со своей стороны оформите все, как следует. Отберите показания у свидетелей, и побольше. Чтобы потом не выяснилось, что ангелы катались по газону от полноты чувств, а стволы им подбросили мерзкие провокаторы из РУБОПа. – А с этим как быть? – Милиционер указал на носилки с Дагаевым. Горный наклонился над бесчувственным телом в черном пальто, двумя пальцами приоткрыл правый глаз депутата, ухмыльнулся и сказал: – Этого тоже к нам. Он там быстро придет в себя. Врачи у нас хорошие, оживят. – Будет сделано. – Мы поедем сами по себе. – А нас не подбросите до города? – немедленно поинтересовалась Лизавета. Поймав суровый взгляд Горного, она добавила: – Здесь такси дороговато ловить, выбросите нас возле ближайшего метро. В конце концов… Горный посмотрел сначала на Лизавету, потом на часы. – Хорошо, едем. Снова пошел дождь – противный, мелкий, затяжной. Не апрель, а октябрь. Рубоповский пикапчик аккуратно рассекал лужи. – До метро не обязательно, – вдруг сказал Горный. – Нам ведь и дальше по пути. Мы на Чайковского. Лизавета оценила этот акт высокой доброжелательности и решила выжать из ситуации максимум возможного. – Слушай, а почему вы тут одни на них вышли? У вас же есть всякие силовые отряды, ребята в масках и так далее. Вы их не вызывали? – Не успели… – А почему билетов четыре, паспортов тоже, а людей только трое? – Пока не знаю, – ответил Горный, следя за дорогой. – Вот Дагаев перестанет косить, тогда спросим. – Он косит? – Естественно. Такая рана даже комару мимо сердца. А он мужик крепкий. – И зачем ему это надо? – Об этом тоже спросим. Скорее всего, думает о дальнейшем житье-бытье. Он, как я понимаю, на встречу с нами не рассчитывал. Угрохали бы Арциева-младшего, и поминай, как звали. Злата Прага, потом, к примеру, Лондон, далее – везде. – Он что, думал, что такое убийство не заметят? – удивился Сергей. На этот раз ответил Митя – с подковыркой, но без грубости: – Не-а, это ведь не Лондон, господин хороший. Стреляли они с глушителем. На автостоянке пусто. Потом Дагаев усадил бы друга на переднее сиденье, стеклышки там темнее крымской ночи. И сидел бы жмурик как миленький сколько надо. А у них рейс через два часа. – Да, но ведь на стоянке есть охрана! Тут даже Лизавета фыркнула. Все-таки господин Давыдов очень далек от народа. Она сама до недавнего взрыва была автолюбителем и знала, что единственная задача охраны у шлагбаума – собирать российские дензнаки за постой. За сохранность вверенного имущества, а также за личную безопасность клиентов они ответственности не несут. – И все-таки почему четыре билета? Может, у них кто на контроле стоял? Где-нибудь возле касс предварительной продажи авиабилетов? – осторожно предположила Лизавета. – Может, и стоял. Но тогда он слинял и мы его не увидим. Разве что на фотографии в паспорте. – Почему же вы фотографию милиционерам в Пулково не оставили? Они бы посмотрели за пассажиропотоком. – Сергей сказал это, когда они стояли под красным на светофоре. Впервые Горный дернул машину, и дернул так, что Лизавета чуть не впилилась носом в спинку переднего сиденья. – Я смотрю, этот парень понимает в нашем деле больше меня. Может, пойдешь к нам работать? Есть вакансии! – У меня с биографией напряг. Связи с криминальными структурами плюс возможная вербовка западными спецслужбами… Не пройду мандатную комиссию. Или как это у вас теперь называется? – Так и называется. – Сунков и Горный переглянулись. – Ну, раз ты такой умный, скажи, что еще нужно сделать? Сергей ответил не сразу. – Совет хотите? Совет я дам, только если ты будешь следить за дорогой. А то ты так по-хамски подрезал вон тот «Москвич», что парень уже заработал пятнадцать суток за нецензурные выражения в твой адрес. – Уникальный человек. Тут тебе и советы по криминалистике, и рекомендации по вождению. Кладезь талантов! Все-таки стоит тебя протащить через мандатную комиссию. – Спасибо! – Сергей помолчал. – Не знаю, что вы сами планируете, но я бы заглянул на квартиру к этому Дагаеву. Вы знаете, где он живет? Милиционеры опять переглянулись. – Хорошая идея. Оперативное мышление чувствуется… Господин Давыдов комплимент не услышал. Точнее, сделал вид, что не услышал. Но лицо у него стало опять мальчишеским, серые глаза заблестели. – Ладно. Приехали. Мы вас на Невском высадим! – сказал Горный. – А к Дагаеву не поедете? – поинтересовалась Лизавета, которую вдруг обуяло смертельное любопытство. Оно-то и делает из человека журналиста. Ее уже не так тянуло домой, она даже забыла, как деревенела от страха, увидев в депутатском зале Дагаева и его спутника. Ей хотелось одного – узнать, что будет дальше. |