Онлайн книга «Солнечное настроение»
|
– Как «что»? Вас это… это… не тревожит? – Пойдемте, сейчас поликлинику будут на ночь закрывать. На первом этаже Ирина попрощалась с охранником. Вышли на улицу, спустились с крыльца. Разбойничий ветер носился с громким свистом. Чтобы его перекричать, приходилось повышать голос. Асфальт был скользким и блестящим, точно из земли выступила влага и превратилась в пленку льда. Ирина поскользнулась, Анатолий Витальевич подхватил ее под локоть. Они не заметили темную фигуру у дерева. Фигурой был Павел. Он дождался, чего хотел, удостоверился: Ирина вышла под ручку с ухажером. Если бы Павел проследил и дальше за женой и «ухажером», то услышал бы много интересного и, главное, успокаивающего. Но Павел быстро пошел в сторону магазина. Ирине не доставляло удовольствия то, что Толик держит ее под руку. Но голеностоп еще ощутимо болел, и посторонняя поддержка на катке, в который превратился асфальт, была не лишней. – Давайте не будем лукавить друг перед другом, – сказала Ирина. – Характер вашего интереса к моей матери ни для кого не секрет. Поэтому ваша притворная забота о ее самочувствии выглядит по меньшей мере кощунственно. – Я вас не понимаю, – растерянно пробормотал Анатолий. – Да будет вам! Неужели из-за коллекции монет стоит так интриговать? Что вы хотели от меня услышать? Подтверждения, что мать умрет? Что ее дни сочтены? И не надейтесь! Поищите другую богатенькую старушку! – Старушку? Коллекция? При чем здесь коллекция? К вашему сведению, последние пять лет, продавая Марусины монеты, я приплачивал ей, завышал стоимость, чтобы она, Маруся, не нуждалась! Анатолий отдернул руку, возмущенно взмахнул ею и чуть не упал. Ирине пришлось схватить его за обшлаг куртки, чтобы спасти от падения. – У нее рак! Как вы не поймете?! Маруся не хочет делать операцию! Я в отчаянии! А вы! Коллекция! Да я свою отдам, лишь бы Маруся… – Тише! Не кричите! – Вы просто… холодная, бесчувственная особа! – Перестаньте верещать! Как баба, честное слово! На нас уже оглядываются. Пойдемте! Ирина сама взяла его под руку и слегка подтолкнула, призывая к движению. Она спросила о том, что еще несколько минут назад отказывалась знать: – Как вы относитесь к моей матери? В чем ваш интерес? – Ничего материального, уверяю вас! Маруся… она сделала из меня мужчину. В этом, наверное, стыдно признаваться давно не юноше, но это правда! – горячо заверил Анатолий. – Маруся… в ней столько искреннего участия и нежности! Назвать вновь обретенную мать нежной Ирине никогда бы не пришло в голову. Наверное, нерастраченное материнство было пущено на воспитание таких вот сорокалетних юношей, им достались нежность и участие. А дочери – кукиш! Они подошли к Ирининому подъезду. Анатолий все рассказывал, какая Маруся удивительная, замечательная и прекрасная. У Ирины даже закрались сомнения: об одном и том же человеке речь? Слишком уж разные, полярные взгляды были у них на Марию Петровну Степанову. – Вас послушать, – не выдержала Ирина, – она ангел с крыльями. А по-моему, скорее черт в юбке. Анатолий почему-то решил, что Ирина сказала комплимент матери, радостно закивал: – Да, да! Гремучая смесь дьявольского темперамента и ангельской души! Почему мы остановились? – Потому что я здесь живу. И в гости вас, уж извините, приглашать не намерена. – Конечно, конечно! Я ценю вашу прямолинейность, она напоминает мне искренность Маруси. Теперь я вижу – вы действительно ее дочь. – Отнюдь не горжусь этим фактом. Скажите, Анатолий, неужели вы никогда не испытывали дискомфорта из-за вашей почти двадцатилетней разницы в возрасте? Можете не отвечать, если не хотите, вопрос продиктован праздным любопытством. – Конечно, испытывал… что там «дискомфорт»! Страдал и мучился! Всегда знал, что недостоин Маруси, что рано или поздно она меня бросит, что я в сравнении с ней пигмей, что она из жалости меня пригрела… – Да вы ей в сыновья годитесь! – А в мужья не гожусь! В этом вся трагедия! «Господи! Какой недотепа! – подумала Ирина. – И разговор наш странный. На холодном ветру фрейдистские страсти». – Неужели вы, Ирина, думаете, что человеческие чувства, как программа средней школы, делятся по классам и должны соответствовать возрасту учеников? У Маруси есть подруга, француженка Марлиз… – Про Марлиз я уже слышала и не собираюсь здесь и сейчас развивать эту тему. Чего вы от меня хотите? – Ирина решила подвести черту под ненужной беседой. – Понимаю, что моя излишняя для первого знакомства откровенность произвела на вас неблагоприятное впечатление. Простите! Вы могли ошибочно понять, что я хлопочу о каких-то благах для себя. Уверяю вас, нет! Главная моя забота – здоровье Маруси. – Но я-то тут при чем? – Вы дочь! Вы врач! – Как врач я обязана дать направление в больницу и объяснить пациенту возможные последствия отказа от лечения. Что я и сделала. Как дочь я не желаю и пальцем пошевелить для этой особы. – Что вы такое говорите?! – Правду. – Чудовищная жестокость! – Для информации. Ваша распрекрасная Маруся бросила меня сразу после рождения, отказалась от меня. Понимаете? – Нет, не понимаю, – обескураженно проговорил Анатолий. – Примите как данность. – Вы… вы желаете отомстить своей маме? Анатолий очень волновался, нервно сглатывал. Почему-то его шея, подставленная ветру, и дергающийся кадык вызвали у Ирины чувства, близкие к жалости или умилению. Даже захотелось утешить, как маленького, успокоить этого мужчину-ребенка. Очевидно, схожие чувства испытывала и мать. И хотя Ирина решительно не желала походить на нее в заботе об инфантильных переростках или недоростках, сказала примирительно: – Никому я не собираюсь мстить. Укутайте шею, простудитесь! – Сняла перчатки, протянула руки, поддернула Анатолию шарф и закрыла ему горло. – Не переживайте! Куда ваша Маруся денется? Прооперируем как миленькую. Все будет хорошо! – Спасибо! – Анатолий схватил ее за руки и стал осыпать поцелуями ладошки. – Спасибо! Огромное! Я вам верю! Спасибо! – Будет вам! Что вы, право, такой… – Жалкий? – невесело усмехнулся Анатолий. Ирина не ответила, попрощалась: – До свидания! – Можно мне к вам еще заглянуть, чтобы узнать, как обстоят дела? Или позвонить? Ирина кивнула. – Пожалуйста, не думайте, что я совершенный размазня. У меня второй разряд по дзюдо, между прочим. – Запомню. – Глупо прозвучало, да? Вырвалось. |