Онлайн книга «Неукротимая Анжелика»
— Дегре, вы не способны понять любовь, которую внушает такой человек. — Ладно, я понимаю, что он умел окружать себя чарами, неотразимыми для женского сердца. Но раз все эти искусительные чары исчезли?.. — Дегре, не заставляйте меня думать, что у вас так мало опыта. Вы же ничего не понимаете в том, как любят женщины. — Немного понимаю в том, как любите вы. Он положил ей руки на плечи, повернув так, чтобы она увидела себя в высоком овальном зеркале, окаймленном резной золоченой рамой. — Десять прожитых лет оставили свой след на вас, на вашей коже, в ваших глазах, в вашей душе, на вашем теле. И какие это были годы! Скольким любовникам вы отдавались… Щеки ее запылали, но она вырвалась, по-прежнему дерзко глядя на него. — Да, я знаю. Но все это не имеет отношения к любви, которую я питаю к нему… которую буду питать вечно. Говоря между нами, господин Дегре, что бы вы подумали о женщине, получившей в дар от природы некоторые способности и не использовавшей их хотя бы частично, чтобы выпутаться из беды, когда осталась одна, всеми брошенная, в последней крайности и нужде? Вы бы назвали ее идиоткой и были бы правы. Пусть я кажусь вам циничной, но и сейчас я, не колеблясь, воспользовалась бы своей властью над мужчинами, чтобы добиться цели. А мужчины, все мужчины, которых я знала после него, что они представляли для меня? Ничто. Она гневно взглянула на него. — Ничто, понимаете? И теперь я испытываю ко всем им что-то вроде ненависти. Ко всем им. Дегре задумчиво разглядывал свои ногти. — Я не так уж убежден в вашем цинизме. — Он глубоко вздохнул. — Мне помнится один маленький поэт-замарашка… Ну, а к прекрасному маркизу Филиппу дю Плесси разве вы не испытывали никакой нежности, никакого живого чувства? Oнa просто встряхнула тяжелой копной своих волос. — Ах, Дегре, вам не понять. Мне надо было ошибаться, учиться жить, делать попытки… Женщине так нужно любить и бкть любимой… Но память о нем не оставляет меня, это вечно колющая боль. Она вытянула вперед руку и посмотрела на нее. — Тогда, в Тулузском соборе, он надел мне на палец золотое кольцо. Это, пожалуй, единственное, что осталось между нами, но разве эта связь не сохраняет силу? Я его жена, и он мой супруг. Я всегда буду принадлежать ему, и он всегда будет принадлежать мне. Вот почему я отправлюсь искать его… Земля велика, но если есть на земле место, где он живет, я отыщу его, даже если быт пришлось всю жизнь потратить на поиски… Хоть сто лет!.. Тут голос ее прервался, потому что она представила себя состарившейся и отчаявшейся странницей на пыльной и жаркой дороге. Дегре подошел и обнял ее. — Ну-ну, моя маленькая, я говорил с вами довольно свирепо, но вы, можно сказать, отплатили мне той же монетой. Он сжал ее так, что она вскрикнула, а затем опять уселся в сторонке и с озабоченным видом задымил трубкой. Через минуту он произнес: — Ладно! Раз уж вы решились совершать глупости, испортить свою жизнь, лишиться состояния, а может быть, и самой жизни, и никому не остановить вас, так что же вы собираетесь делать? — Я не знаю, — ответила Анжелика и задумчиво проговорила: — Может быть, надо отыскать этого Калистера, бывшего лейтенанта мушкетеров? Только он, если помнит что-то, может избавить нас от сомнений относительно утопленника из Гассикура. — Это уже сделано, — лаконично ответил Дегре. — Я нашел этого бывшего офицера. Он признался в конце концов, что утопленник пришелся очень кстати, чтобы можно было выпутаться из скверной ситуации и что у этого утопленника было очень мало общего с бежавшим узником. — Да, конечно, — проговорила Анжелика, загораясь надеждой. — Значит, надежнее будет другой след — тот прокаженный нищий?.. — Кто знает? — Надо поехать в Понтуаз и расспросить монахов этой маленькой обители, где он появлялся. — Уже сделано. — Как же? — Если все рассказывать… Я воспользовался случаем — там, в тех местах, следовало произвести допрос, и заехал в этот монастырь, чтобы потрясти их колокола. — О, Дегре, вы поразительный человек! — Сидите на месте, — хмуро отозвался он. — Ничего особенного я там не узнал. Аббат рассказал мне почти то же, что мушкетерам, которые расспрашивали его. Но один старенький монах, занимающийся лечением братии, которого я нашел в саду, среди лекарственных растений, вспомнил важную подробность. Охваченный жалостью к несчастному, он хотел смазать бальзамом его язвы и вошел в сарай, где изнуренный бродяга то ли спал, то ли прощался с жизнью. «Это был не прокаженный, — сказал монах. — Я поднял тряпку, которой было закрыто его лицо. На нем не было язв, оно было все в глубоких шрамах». — Значит, это был он! Не правда ли, это был он? Но почему он оказался в Понтуазе? Неужели он хотел вернуться в Париж? Какое безумие! — Безумие, которое такой человек, как он, мог совершить ради такой женщины, как вы. — Но у ворот города следы его теряются. — Анжелика в лихорадочной спешке бросилась перелистывать бумаги. — Говорят все же, что его видели в Париже. — Это мне кажется невероятным! Он же не мог туда пробраться. Ведь после его бегства были отданы строжайшие приказы о наблюдении за всеми входами в город. Потом обнаружение утопленника в Гассикуре и отчет Арно де Каллистера положили конец тревогам. Дело закрыли. Для очистки совести я еще порылся в архивах. Ничего, сюда относящегося, нигде не обнаружилось. Тяжелая тишина легла между ними. — Это все, что вам известно, Дегре? Полицейский прошелся несколько раз по комнате прежде чем ответить: — Нет! — Он прикусил трубку и пробормотал сквозь зубы: — Известно… — Что же? Скажите! — Ну, ладно. Вот что: года три назад или чуть больше пришел ко мне один человек, священник, с глазами цвета расплавленного свинца на лице цвета церковной свечки, один из тех, кто сам едва дышит, но стремится спасти весь мир. Он хотел знать, тот ли я Дегре, который в 1661 году был назначен адвокатом на процессе графа Пейрака. Он тщетно разыскивал меня среди моих коллег во Дворце правосудия и с большим трудом узнал под мрачным обликом полицейского. Удостоверившись, что я действительно бывший адвокат Дегре, он назвал свое имя. Это был отец Антуан из ордена, созданного Венсанном де Полем. Он был тюремным священником и в этом звании провожал графа де Пейрака на костер. В памяти Анжелики всплыл силуэт маленького священника, сидевшего, словно окоченевший кузнечик, возле углей костра. — После множества оговорок он спросил, не знаю ли я, что стало с женой графа де Пейрака. Я отвечал, что знаю, но хотел бы прежде узнать, кто интересуется ею, женщиной, чье имя все уже забыли. Он очень смутился и сказал, что часто думал об этой несчастной, всеми покинутой женщине, молился за нее и желал бы, чтобы судьба стала к ней милосерднее. Что-то в его объяснениях звучало фальшиво. Люди моей профессии умеют различать нюансы. Однако я рассказал ему все, что знал. |