Онлайн книга «Корабли времени»
|
— Что это было? — Моисей тер ладонь так, словно пытался вывести с нее пятно. — Ваши пальцы… Отчего они такие холодные? — Он уставился на Нево, словно бы видел его впервые. Нево вновь извинился: — Я не хотел вас напугать. Но… — Да? — тут же поспешил я. Морлок вытянул длинный палец к рамке с платтнеритом: — Смотрите. Вместе с Моисеем мы склонились над аппаратом. Сначала разглядеть не удавалось ничего, кроме отражения натриевой лампы и тонкого слоя пыли на стекле… но вскоре я различил сияние, исходившее от платтнерита — стеклянная рамка светилась зеленоватым светом, словно окно в другие миры. Постепенно свечение усилилось, отражаясь в пробирках, ретортах и прочей лабораторной амуниции. Мы вернулись в гостиную. Камин давно потух и в комнате воцарился пронизывающий холод поздней ночи. Но Моисей, не обращая внимания на такие пустяки подлил мне бренди в стакан и предложил сигару. Нево попросил воды. Я с вздохом раскурил скрученные табачные листья на глазах изумленного Нево, тут же потерявшего дар речи и жестов, усвоенных от меня. — Ну, что ж, сэр, — заговорил я. — И когда же вы намереваетесь опубликовать результаты ваших замечательных выдающихся исследований? Моисей почесал затылок и распустил узел цветастого галстука. — Не уверен, — признался он, — Что я могу сказать что-нибудь новое в науке, кроме перечисления замеченных аномалий столь непостижимого вещества как платтнерит. И все же, возможно более светлые головы, чем моя, сумели бы прийти к результатам — например, как синтезировать это вещество в лабораторных условиях. — Это невозможно, — изрек Нево. — Что невозможно? — Производство радиоактивных материалов в течение ближайших десятилетий нереально. Это История. Моисей удивленно поднял брови, но промолчал. — Так значит, публикация отодвигается на неопределенный срок? Он заговорщически подмигнул мне — узнаю себя в молодости — и сказал: — Всему свое время. Признаюсь вам — я не совсем ученый — не то, что принято понимать под этим словом. Кропотливый, дотошный, готовый без конца рыться в мироздании, доказывая себе и другим затаенные в нем парадоксы. Короче говоря, не то, каким он предстает перед нами в научных изданиях. — А вы, стало быть… — О, я не порицаю не в коем случае тружеников науки! Просто я считаю, что есть более интересные пути приложения этих открытий. — Он отхлебнул бренди из своего стакана. — У меня уже есть несколько публикаций — в том числе одна в «Трудах философского общества». Но работа с платтнеритом… — И что она? У меня странное предчувствие. Здесь кроется нечто большее, чем изучение природы света или оригинального вещества. Я невольно потянулся в кресле, заметив, как оживилось его лицо. Была середина ночи — мир словно замер вокруг, онемел — и каждая окружающая деталь приобрела особое значение. Словно пропитываясь тайной мироздания. Я услышал таинственный стук часов во всем доме: настенных «ходиков», карманной «луковицы» и остальных хронометров, расставленных по этажам. — Скажите, скажите мне. Что вы имеете в виду? Ведь вы не договорили. Он одернул свой забавный донжуанский сюртук. — Я уже говорил вам о том, что искажения света, преломляющегося в платтнерите, имеют темпоральную природу. Что это значит? Это значит, что луч, перемещается между двумя точками пространства без вмешательства времени. И, как представляется мне, напряженно продолжал он, — таким же образом — теоретически — могут перемещаться материальные предметы. Объекты. Если смешать платтнерит с подходящей кристаллической субстанцией: например, кварцем или другим природным минералом… — То?.. Тут он пришел в себя: отставил решительным движением стакан с недопитым бренди и оперся локтями на стол. Зеленые глаза его были совсем рядом. Он смотрел на меня в упор. — Не уверен, что имеет смысл продолжать. Вы видите: я был с вами искренен. Настало время вам ответить такой же искренностью. Вы готовы? Вместо ответа я еще раз посмотрел ему в глаза — глаза, смотревшие сквозь 18 лет, глаза, которые я каждый день видел в зеркале для бритья. — Кто вы? — прошептал он, словно опасаясь ответа. — Ты знаешь. Или до сих пор не догадался? Пауза стала затягиваться. Морлок заерзал в кресле, но сейчас его присутствие было призрачным и почти невероятным — не имеющим значения для нас обоих. Наконец Моисей выдавил: — Да, да. Кажется, я понял. Я не спешил обрушить на него всю тяжесть правды. То, что Моисею представлялось интригующим вымыслом, полуфантастическим предположением, воплотилось в реальном объекте, сделанным моими — и его — руками. Столкнуться с воплощением мечты. Да еще и с самим собой, пришедшим из другого времени — было непростым испытанием. — Мое появление здесь — неизбежный результат твоих поисков. — подчеркнул я. Он взглянул на меня по-новому, скользнув оценивающим взглядом по моему лицу, волосам, одежде. Я пытался разглядеть себя посмотреть на себя со стороны, глазами двадцатишестилетнего. Тут же невольно я пригладил волосы, которых не расчесывал с самого 657 208-го года, и втянул живот, в молодости не имевший таких очертаний. И все равно особого восторга в его лице не ощущалось. — Посмотри как следует, — с чувством сказал я. — Перед тобой твое будущее. Он почесал подбородок. — Малоподвижный образ жизни? И оттопырил большой палец в сторону Нево. — А это кто? Неужели… — Гость из будущего, — кивнул я. Из 657 208-го. Доставленный сюда на машине, которая существует пока лишь в твоей голове, как идея. — Гм. Не терпится задать массу вопросов. Ну, и как? — Что — как? — Что со мной произошло дальше? Я достиг успеха и славы? Женился? Ну и тому подобные пустяки. Пожалуй, лучше об этом и не спрашивать. — Он снова метнул взгляд на Нево. — Вот будущее рода «гомо сапиенс» — это будет поинтереснее. — Ты что — не веришь мне? Он снова взял стакан, обнаружил, что тот пуст, и поставил на место. — Не знаю. Просто… все это странно. Любой может заявиться с порога и сказать, что он — это я, только из будущего. — Но ты же сам уже понял, что такое возможно. И потом — вглядись в мое лицо! — Сходство есть, признаю. Но сходство еще ничего не значит. Может, все это вообще дружеский розыгрыш, — он пристально и подозрительно посмотрел на меня. Потом взгляд его стал и вовсе сердитым. — Желаете выставить меня дураком? — Ну, а предположим, что это не так. |