Книга Фанера над Парижем, страница 42 – Людмила Милевская

И увидела Равиля. Похоже, он в этом ресторане частый гость, потоку что метрдотель встретил его едва ли не с распростертыми объятиями и самолично провел в соседнюю с нами кабинку.

Я уставилась на Марусю, она же не видела ничего, кроме того, естественно, что с аппетитом поглощала. «Бог с ней», — подумала я и, поднявшись из-за стола, направилась к перегородке.

Я принялась исследовать перегородку, отделявшую нашу кабинку от той, в которой скрылся Равиль.

— Что ты делаешь? — спросила Маруся. Просто удивительно, что ее можно как-то отвлечь от тарелки.

— Ищу, нет ли где трещинки-щели.

— Трещинки? Щели? Старушка, зачем ты в ресторан пришла? Ты бы еще проверила, в каком здесь состоянии полы.

Я вспылила:

— Вот именно, зачем я сюда пришла? Есть мне нельзя, показать себя я тоже лишена возможности, дай хоть заняться тем, чем хочу.

— Пожалуйста, — разрешила Маруся. — Занимайся, только скажи, зачем? Мне же любопытно. Зачем тебе трещинка?

— Чтобы наблюдать за Равилем, — призналась я. — Он сидит в соседнем номере.

Маруся к моему сообщению отнеслась без энтузиазма.

— Сидит, ну и фиг с ним, — сказала она, не прекращая энергично работать челюстями. — Пускай человек спокойно обедает. Тебе-то что за дело?

— Равиль вчера меня на ужин приглашал, а теперь с кем-то обедает. Тебе не приходит в голову, что я могу ревновать?

— Да ну?! — изумилась Маруся и, бросив шашлык, полезла из-за стола.

Я поняла, что стою на правильном пути.

— Что искать ее, трещинку? — риторически поинтересовалась Маруся. — Сейчас я прямо вся тебе какую нужно щель соображу.

— Как?

— Расковыряю.

И она принялась бессовестно портить ресторанное добро, отдирая от стены парчу.

— Ниже-ниже, не на самом же видном, месте, — советовала я, стоя рядом.

Но там ее поджидала неудача: под парчой был заурядный лист ДСП, в котором дырку, конечно, проделать было бы можно, но не бесшумно. Настырная Маруся переместилась в другое место, потом в третье и в конце концов ей удалось в углу между стеной и перегородкой обнаружить узкую щель, скрывающуюся все под той же парчой.

— На, смотри сколько влезет, — сказала она, отрывая от стены парчу и припадая к щели глазом. — Ха, да Равиль там не один, а с Генкой Перцевым. О чем-то шушукаются.

Я решила не обнаруживать своих знаний, а потому спросила:

— Кто такой Перцев?

— Разве не знаешь, старушка? — осуждающе воскликнула Маруся. — Это же компаньон Турянского. Когда тот в министерстве работал, Генка у него в подчинении был. Ох и красавчик же был Перцев! — Маруся оторвалась от щели и мечтательно закатила глаза.

— Ростом для меня маловат, — огорчаясь, заключила она и, жадно облапав собственный бюст, снова припала к щели.. — А потом Турянский из министерства в собственный банк перебрался и Перцева за собой утащил, — продолжила она. — Раньше они были друзья — не разлей вода, а потом словно кошка между ними пробежала. На, удостоверься, что твой Равиль с мужиком, и успокойся.

Маруся уступила мне место у щели и отправилась к столу.

— Сейчас и к мужику вполне ревновать можно, такие времена настали, — посетовала я, поспешно занимая место Маруси, потому что очень уж хотелось посмотреть на этого Перцева, о котором я много слышала, но которого ни разу не видела.

Перцев как Перцев, не многим лучше Турянского. Чуть моложе, чуть стройнее, чуть выше и чуть симпатичней. Он действительно о чем-то шушукался с Равилем, здесь Маруся была права. Я заметалась.

— Что опять не так, старушка? — громко чавкая, спросила Маруся.

— Хочу послушать, о чем они говорят, — заявила я. — Но как это сделать? Они шепчутся.

— Возьми бокал, — посоветовала Маруся. — Говорят, помогает.

— Вообще-то я слышала про стакан.

— Геометрически они похожи.

Я схватила бокал и приставила его к щели. Без бокала слышимость была гораздо лучше, бокал только ухо затыкал. Не знаю, кто это придумал, но вынуждена развеять глупый миф: без бокала слышно лучше! Лучше, но плохо было слышно, хоть с бокалом, хоть без бокала. Я снова заметалась.

— А если журнал попробовать? — смекнула Маруся. — В трубочку его сверни и приставь к уху.

Она достала из сумочки журнал, пестрящий диетами, которые Маруся собирала и раскладывала дома на всех сиденьях: на стульях, креслах и диванах, раз уж говорят, что на диетах полезно сидеть.

Увидев журнал, я, на секунду забыв про Равиля, погрузилась в чтение — такая у меня жажда к знаниям, но дружеский долг взял верх над личным, и я тут же вернулась к Равилю.

Однако эффекта не принес и журнал.

Я огорчилась. Маруся тоже.

— Неужели совсем ничего не слышно? — изумилась она. — Боюсь, они-то нас с тобой слышат — перегородки хлипкие.

— Конечно, мы же не шепчем. Особенно ты.

— Почему только я? — обиделась Маруся.

— Потому что шептать ты не можешь даже теоретически — глотка не та. Да им и не до нас. Уж очень увлечены своим разговором.

— О чем Перцев может так увлеченно болтать с Равилем? — наконец заинтересовалась и Маруся.

— Желая ответить на этот вопрос, я и стремлюсь подслушать, — воскликнула я.

И тут меня осенило. Роза! Моя великодушная Роза! И Маруся, словно прочитав мои мысли, заключила:

— Розка с фонендоскопом нужна. Уж с фонендоскопом точно подслушаем. И живет она здесь неподалеку. Все сложилось удачно, срочно звони.

Я схватила сотовый и торопливо набрала номер Розы.

— Не вздумай брякнуть про подслушивание, — наставляла меня Маруся. — Скажи, мол, дурно мне.

— Если она еще дома, — выразила я опасение. Нам повезло: Роза была дома, но на мой голос отреагировала без должной радости. Видимо, состоялся-таки неприятный разговор с Пупсом.

— Роза, дорогая, — запела я, — ты единственная, на кого можно рассчитывать. Хватай фонендоскоп и дуй в соседний ресторан. Мы с Марусей тебя ждем.

Несложно догадаться, какое впечатление на Розу произвело мое сообщение. Честное слово, я знаю ее с детства, но никогда не подозревала, что она способна брать такие высокие ноты. Надо же, сколько потеряла большая сцена!

— Ха! Фонендоскоп! — взвизгнула Роза и тут же очень неприятным голосом вопросила: