Онлайн книга «Каньон Холодных Сердец»
|
– Потому что вам не было надобности на это идти. Учитывая все то, что я читала о вас раньше. – Расскажите же, что вы читали, – попросил заинтригованный Тодд. – Ну… вы ведь уже поняли, что я не пропускаю ни одной статьи о вас. Разумеется, из тех, что написаны по-английски. Хотя, конечно, если где-нибудь в «Пари матч» или «Штерне» появляется важное интервью с вами, я отношу его в бюро переводов. – Неужели? Господи боже! Но зачем вам знать всю ту чушь, что я наговорил? – Мне интересно, что вы думаете. И… иногда в иностранных журналах пишут про то, о чем американские умалчивают. Например, из одного такого журнала я много узнала… о вашей интимной жизни. О женщинах, с которыми вы встречались. Они там говорили о вас. – О моей актерской игре, надеюсь? – Нет… О других ваших… талантах. – Вы шутите. – И не думаю. А я была уверена, что все эти публикации вам известны. Мне даже казалось, что вы их просматриваете и даете добро на то, чтобы они появились в журналах. – Если бы я читал всю дрянь, которой пичкают своих безмозглых читателей эти идиотские журналы… – У вас не оставалось бы времени сниматься в кино. – Видите, вы сами это понимаете… Но вернемся к статье. К той, где мои бывшие любовницы рассуждали о моих мужских талантах. Ведь именно на основании их слов вы решили, что история в «Инквайрер» лжива? – Ну, они все рассказывали о том, что вы собой представляете в постели, и некоторые… некоторые остались не очень довольны… Однако ни одна из них и словом не обмолвилась, даже не намекнула на то, что… – Что у меня маленький хобот. – Да. Поэтому я и решила, что по этой части у вас все в порядке и у вас не было нужды отправляться в Монреаль и ложиться в эту клинику. Послушайте, может, оставим этот разговор? Или вы хотите, чтобы я, сгорая от смущения, выбросилась из окна? Тодд расхохотался. – А вы знаете, с вами очень поучительно беседовать. – Поучительно? В каком смысле? – В самом хорошем. От вас узнаешь много нового и интересного. – Вы, конечно, понимаете, что все те выдумки, которые о вас распространяют сейчас, многих людей расстроили и встревожили. – Почему? – Потому что никто не знает, что происходит с вами в действительности. А ведь у вас пропасть фанатов вроде меня. И для них вы все равно что член семьи. Они только вами и дышат. От них только и слышишь: «Тодд сделал то, Тодд сделал это». И внезапно этот драгоценный Тодд исчезает в неизвестном направлении. И никто не знает, где он и что с ним. Люди начинают изводиться. Начинают воображать всякие ужасы. Я это по себе знаю. Конечно, каждый сходит с ума по-своему, но… – Послушайте, я вовсе не считаю вас или кого-нибудь из своих фанатов сумасшедшими. А если вы и в самом деле свихнулись на моей персоне, подобное сумасшествие мне нравится. И я благодарен вам за то, что прошлой ночью вы пришли ко мне на помощь. Никто из моей семьи этого бы не сделал. – Вы удивились бы, если б узнали, как много людей вас любит. – Я верю, что они любят, Тэмми. Но я очень сомневаюсь, что объект их нежных чувств – это действительно я. – Почему? – Во-первых, если вы проникнете в душу некоего Тодда Пикетта, то убедитесь, что там нет ничего, достойного обожания. Увидите, что ваш кумир – самый заурядный человечишка, способный доставлять одни лишь проблемы и неприятности. Возьмите, к примеру, моего брата Донни – вот кем и вправду можно восхищаться. Он умен, он честен, он благороден. А я – всего лишь мастер эффектно скалить зубы. Тодд растянул губы в ослепительной улыбке и, дав Тэмми вволю полюбоваться этим сиянием, вмиг погасил ее. – Уверяю вас, этому нетрудно выучиться, – продолжал он. – В вашей голове словно появляется выключатель. Вы включаете улыбку и позволяете людям купаться в ее лучах, а потом выключаете и отправляетесь домой, недоумевая, почему вокруг вас поднимают такой шум. Нет, я не заслужил того, чтобы из меня делали идола. Играю я скверно. Кстати, вы наверняка читали об этом в куче рецензий. – Тодд, охваченный припадком внезапного самоуничижения, нервно рассмеялся. – Есть такой критик по имени Виктор Мэтью. Он вам очень убедительно объяснит, какой я хреновый актер. – Хорошо, вы не самый лучший актер в Голливуде. Но ведь и не самый худший, согласны? – Что нет, то нет. Без сомнения, есть еще хуже. – И таких большинство. – Снова должен с вами согласиться. Но от того, что много ублюдков совсем не умеют играть, я не становлюсь хорошим актером. Мысль о собственной бездарности глубоко засела в голове Пикетта, и Тэмми оставила тщетные попытки его переубедить. Некоторое время они ехали в молчании. Потом Тодд повернул зеркальце и внимательно осмотрел свое лицо. – Знаете, что меня тревожит? – Нет. – Боюсь, у Максин толчется куча народу. Тодд отчаянно вертел головой, то изучая собственное отражение, то бросая взгляд на дорогу. – Вы прекрасно выглядите, – заверила его Тэмми. – Надеюсь, в ваших словах есть хоть малая толика правды, – хмыкнул Тодд. – Правда, сейчас вы выглядите… немного иначе. Не так, как раньше. – И как вы считаете, тот сброд, что тусуется у Максин, заметит эту разницу? Тэмми не стала лгать: – Конечно, люди заметят, что вы изменились. Но может ваш новый облик им даже понравится. Я имею в виду, после того как рубцы заживут и вы как следует отдохнете. – Вы ведь пойдете со мной, правда? – К Максин? С удовольствием. – Вы не возражаете, если я закурю? – осведомился Тодд и, не дожидаясь ответа, опустил окно, выбросил смятую пачку и жадно затянулся. Первая же порция никотина изрядно его взбодрила. – Так-то лучше! Ладно. Мы вот как поступим… Зададим Максин несколько неприятных вопросов, а потом вместе решим, солгала она нам или сказала правду. Между тем они оказались на скоростной автостраде, и рев множества машин, проникавший в салон через открытое окно, на какое-то время сделал разговор невозможным. Проехав около пяти миль на север, они свернули с магистрали и двинулись на запад. Окружавший их пейзаж далеко не соответствовал представлениям Тэмми о райском уголке. Она воображала, что Малибу – это маленький кусочек Гавайских островов. Но вокруг были многоэтажные особняки, зажатые между беспрестанно грохочущим шоссе и узкой полосой пляжа. Проехав не более четверти мили, они оказались у ворот Колонии. В сторожевой будке охранник, вытянув ноги в высоких шнурованных ботинках, смотрел телевизор. Увидев прибывших, он расплылся в широкой радушной улыбке и распахнул ворота. |