Книга Крик новорожденных, страница 171 – Джеймс Баркли

Шаги. Нунан осторожно выглянул из-за щита. Фигуры двигались из густой тени коридора. Он поднял руку, останавливая своего лучника. Цардитов было пятеро. Трое несли натянутые луки с наложенными на тетиву стрелами. Они шли позади двух цардитов, приставивших мечи к шеям женщин, которых вели перед собой. Сзади к Нунану подбежали остальные шестеро, которые, видимо, никого не обнаружили.

— Так вот оно, истинное лицо храброго воина Царда! — хмыкнул Нунан. — Отпустите их.

— И вы убьете нас точно так же, как тех, кто сражался на форуме.

— Я не убиваю тех, кто сдается. Мы — граждане Конкорда.

Цардиты подошли к двери. Нунан увидел, что обе женщины немолоды. Судя по их одежде, они занимали в этом городе высокие посты. Обе не сопротивлялись. Та, что шла слева, претор города, держалась гордо.

— Как твое имя? — спросил он.

— Горсал, — ответила она.

— И ты возглавляешь город, который без боя сдался цардитам? — Нунан посмотрел на удерживавшего ее мужчину. — Отпусти их. Я больше просить не стану.

— Они погибнут прежде, чем ты меня убьешь.

— Что поделаешь. — Нунан пожал плечами. — Я не питаю к ним уважения за то, что они сделали.

Неуверенность промелькнула в глазах цардита. Нунан тихо сказал своим лучникам:

— Цельтесь точнее!

Они выстрелили. Цардит, державший в плену Горсал, не успел исполнить угрозу. Стрела попала ему в глаз, и, падая, он утащил женщину на пол. Второй женщине повезло меньше. Стрела пробила ей шею, и она упала, хватая себя за горло и задыхаясь, и оставила врага без прикрытия.

— Взять их! — приказал Нунан. — Убейте их.

Цардиты выпустили стрелы одновременно с мольбой о пощаде. Но Нунан молча смотрел, как его пехотинцы оттесняют их обратно в коридор. Звон мечей был недолгим, а звук клинка, вонзающегося в плоть сквозь доспехи, приносил удовлетворение.

Он передал меч одному из лучников и опустился на колени рядом с Горсал.

— Ты цела?

— Да, — ответила она и посмотрела направо, где ее спутнице оказывал помощь один из солдат Нунана. — Она выживет?

Легионер покачал головой.

— Я сожалею, — проговорил Нунан. — У меня не было выбора.

— Конечно. Те, кто лишен уважения, не заслуживают иного. — Лицо Горсал застыло.

Нунан встал и протянул Горсал руку.

— Это говорилось для цардитов. Мы знаем, что тут произошло.

Горсал неохотно приняла его помощь и встала с пола.

— Откуда?

— Один из ваших горожан прошлой ночью прошел через наш лагерь. Хан Джессон.

— Хан? Они его искали. Он убил сентора.

— Так он нам и сказал. Теперь они ему не угрожают, но ему не удастся найти своих близких. Цард его погубит.

— Бедняга. Ему так будет легче, — покачала головой Горсал.

Нунан кивнул и направился обратно на форум. Там собирался его легион. Кавалеристы стояли на флангах, а пленных цардитов окружили в центре. Он поднял к небу гладиус.

— Победа!

Ответный крик звучал долго, но выражал скорее облегчение, чем торжество. Нунан поднял руки, требуя тишины, и ощутил легкий испуг. Так вот что чувствует генерал! Он еще никогда не держал речь перед таким количеством людей. Тут были легионеры, кавалеристы, враги и обычные горожане.

— Жители Брода Чаек! Вы вкусили плоды союза с Цардом. Вы узнали, что такое их дипломатия. Поджоги, угон в рабство, убийства и казни. Если кто-то считает, что им лучше жилось под контролем цардитов, граница в той стороне.

Нунан указал пальцем себе за спину. Стоявшие перед ним легионеры засмеялись и приветственно закричали.

— Эта земля принадлежит Конкорду. Возвращайтесь в свои дома, снимайте флаги, которые они заставили вас развернуть, и вооружайтесь против общего врага. — Он указал на цардитов. Около сорока человек стояли перед ним, полуодетые и сломленные. — Вот они стоят. Ваши так называемые освободители. Мужчины, которые используют женщин в качестве щитов, чтобы спасти собственные жалкие жизни. Мужчины, которые предпочитают спрятаться за юбки собственной матери, а не отважно выйти навстречу противнику. В вашем городе цардиты убивали каждого десятого. Так же будет и с ними. А остальных мы отпустим на милость горожан. И пока мы будем идти, чтобы громить вражеские армии, я помолюсь о том, чтобы у вас, жители Брода Чаек, не нашлось милости для врагов. Месть, готовьтесь к выходу!

* * *

Роберто выехал из главных ворот лагеря в сопровождении тридцати экстраординариев. На людей, которые собрались перед воротами, окруженные кавалерией Элиз Кастенас, градом сыпались оскорбления. Оскорбления и угрозы, которые Роберто не имел желания унимать. Каждый человек, пожелавший уйти из его армии, оставлял очередную царапину в его сердце. Но среди семи сотен — семи сотен! — тех, кто захотел вернуться, чтобы сражаться в Атреске, никто не уязвил его так сильно, как Горан Шакаров.

Бывший мастер мечников Пятнадцатой алы, Божьих Стрел, стоял вместе с остальными. Его лишили меча и доспехов, лишили всех прав воина Конкорда. Роберто до сих пор не мог в это поверить. При приближении генерала атресцы встали и построились. Шакаров возглавлял отряд. Презрительные крики позади Роберто стали смолкать: все затихли, чтобы услышать слова генерала.

— В вашем поступке нет чести, — сказал Дел Аглиос. — В ваших глупых действиях нет смысла. Никто из вас не задумался о будущем — и ни у кого из вас будущего нет. Когда Конкорд отвоюет Атреску, ваша роль не будет признана. Вы считаете, что идете защищать свои дома и семьи? Это не так. Вы идете раздувать огонь мятежа, хотите вы этого или нет.

То, что я не назвал вас дезертирами, — это мой вам подарок, сделанный только потому, что вы все хорошо служили мне в боях. Но ваше решение показывает такое отсутствие веры в Конкорд, которое я не могу ни простить, ни забыть.

Тем из вас, кто радуется, что сможет вернуться в страну, которую считает независимой Атреской, я могу пожелать только гибели от рук тех, кто сохранил верность Конкорду. Тем, кто будет в одиночестве защищать свои дома, когда их захлестнет поток цардитов, которые откатятся назад перед наступающими силами Конкорда, я скажу вот что. Из преданий и легенд древних королевств и империй пришло немало поговорок, верных и по сей день. Особенно уместна вот какая: «Мать труса слез не льет».

А кто возвращается домой прежде, чем закончилась битва? Только трусы. Надеюсь, ваши близкие отвернутся от вас так же, как сегодня от вас отворачиваюсь я. Если вы погибнете, я ни на минуту не лишусь сна. Стыд будет давить на вас тяжким грузом, от которого вам никогда не избавиться.

Дел Аглиос посмотрел на Шакарова.

— Ты ничего для меня не значишь, сейчас и в будущем. Я тебя не знаю.

Высокий воин встретился с ним взглядом, и в его глазах не было раскаяния.