
Онлайн книга «Те, кто старше нас»
Круклис расхохотался: — Забраковали? Слово-то какое вспомнил! Нет, братец, там никого не бракуют. Хотя и чинят, причем основательно. Даже не чинят, а, как бы это поточнее… усовершенствуют, вот. Потом он похлопал меня по плечу и сказал: — Ты давай, Серж, пилотируй. Смотри, как ловко получается — и скорость набрал, и Оксанкин кратер посмотрел. А сейчас, если не ошибаюсь, Солнце, Гравитон и «Туарег» находятся на одной линии? — Находятся, находятся, — проворчал я. — Идеальная ситуация для того, чтобы использовать станцию в качестве ретранслятора. Я правильно понял? Валяй передавай. Что-нибудь краткое, мужественное. Например: Спасательный звездолет ТУАРЕГ. Ложусь курс СОЛНЦЕ. Расчетное время прибытия… Когда мы там прибываем? На борту трое. Требуется медицинская помощь. Серж Рыкофф. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ. — Подходяще? — ухмыльнулся Круклис. — Глас из прошлого, почти с того света. Представляю, какое впечатление депеша произведет на матерых гравитонцев. Что скажешь? Что тут можно было сказать? Угадал дословно. Не забраковали его, кажется. Да и настроение слишком хорошее для забракованного. Такое настроение бывает у человека, заново обретшего смысл существования. Прямо позавидовать можно. Прошло несколько часов. Феликситур остался в ста тридцати тысячах километров за кормовым отражателем «Туарега». Без помощи Джекила я рассчитывал режим фотонного разгона, решил не терять формы. Во всем полагаться на софусов я уже никогда не буду. Они ничуть не хуже людей. Могут и подвести. Вдруг раздалось деликатное покашливание. Я поднял голову. В дверях рубки стоял Круклис. С салфеткой на локте, с подносом в руках. Эдакий гарсон-переросток. В радужном балахоне. — Чаю хочешь? Я выключил карманный компьютер. — Люблю дурачества. — Знаем, знаем. — Что за чай? — «Сэр Липтон» подойдет? — Настоящий? Круклис обиженно поднял брови. — В жизни лучше пользоваться настоящим. Я подозрительно глянул на его уже почти розовые руки. — М-да? Чудеса продолжаются? — Никаких чудес. Просто кое-что прихвачено из запасов Гравитона. Он поставил поднос на пульт и разлил чай. Себе налил в блюдечко. Подул на него. Аромат растекся по всей рубке. Явно назревал разговор. — Слушаю, — сказал я. — Умница, — сказал Круклис и хлебнул из блюдца. — Чего не пьешь? Боишься отравы? — Не поддевай. Думаешь, легко привыкнуть к выходцу с того света? — До сих пор ты держался неплохо. Прости, думал, что запаникуешь. А ты — нет, ничего. Даже с вопросами не слишком пристаешь. Джекил прав, вы есть молодец, сударь. — Безусловно, — поддакнул Джекил. — Молчи, вольноотпущенник, — сказал я. — Закругливай кораблю. Парамон, мне кажется, ты сам расскажешь, когда сочтешь необходимым. — Нет, право, люблю тактичных гоминид. — А ты уже не гоминида? — Сам не знаю, — признался Круклис. — Мышцы еще не совсем сформировались. И эти… половые органы. Но успехи есть. — Регенерируешь, значит. — Ага. Регенерирую. — А ты и в самом деле тот, кем был? Круклис посмотрел на себя в зеркало. — Точно теперь не установишь. Да и какая разница? Если я и копия себя, то очень удачная. Мне нравится. Я сделал пару глотков, подождал минуту, но поскольку он погрузился в многозначительное молчание, пожал плечами и вернулся к своим расчетам. Чтобы запустить фотонный двигатель «Туарега», в межзвездной среде требовалось набрать минимум двести километров в секунду. Мы шли пока со скоростью в девятнадцать. Я прикидывал, нельзя ли использовать то, что вдоль всей орбиты Феликситура протянулось облако серных паров, плотность которых раз в пятьдесят превышала среднюю плотность галактического газа. Теоретически в таком супе реакция аннигиляции встречных ионов с антипротонами наших запасов должна дать ощутимую тягу на гораздо меньшей скорости. Единственное условие состояло в том, что курс звездолета должен пролегать в плоскости планетной орбиты. То есть первоначально не будет направлен в сторону Солнца. Следовательно, потом предстоял поворот, и от этого терялось некоторое время. Зато более ранний переход на мощное аннигиляционное топливо означал значительный выигрыш в том же времени. Разумеется, месяц—другой в нашем положении принципиальной роли не играл, но… хотелось морского ветра. Еще хотелось побыстрее передать Мод в нужные руки. — И что ты собираешься делать с Мод? — вдруг спросил Круклис. Он допил чай и закурил длинную сигару. Видимо, награждал себя за долгое воздержание у Кроноса. — Как — что? Лечить, — рассеянно отозвался я. Круклис закрыл глаза и процитировал: Боль в голове и тьму в глазах, Жар в теле, ломоту в костях — Все куштха исцелит. Всесильный, мудрый дар богов… — Откуда это? — все так же рассеянно поинтересовался я. — Не помнишь? — Что-то древнее. — Весьма. Чай понравился? Он из Индии. — Да, спасибо. — А от чего ты собрался лечить Мод? — Не знаю. — Может быть, лечить и не надо? Тут он меня озадачил. — То есть? — Я говорю не про ее нынешнее состояние, конечно, — поспешил разъяснить Круклис. — А про что? — Была ведь причина, которая привела ее к нынешнему состоянию. Я почувствовал глухую тревогу. Тронул он все-таки большую тему. Я надеялся, что этого не произойдет. — Вот ты о чем… Да, Мод хотела отправиться за тобой. — А ты ей не позволил. — Hominis est errare, знаешь ли. — Верно, человеку свойственно ошибаться. Только кто ошибся? Ты, я или Мод? — Утверждать не берусь. — Предоставишь все специалистам? — Нет. Предоставлю все ей самой. Пусть решает. Но сначала она должна получить такую возможность. Будучи в здравом рассудке. — Справедливо, — согласился Круклис. — Если считать, что тогда, на Гравитоне, Мод была не в здравом рассудке. — А в чем, собственно, дело? — напрягаясь, спросил я. Круклис поднял обе бледно-розовые ладони вверх, словно демонстрируя, что безоружен. Так я ему и поверил… |