Онлайн книга «Шестьдесят рассказов»
|
Дума Амелия скептична, подумал я. Список использованного справочного материала Нет смысла доказывать, что формулировка моего плана зго-трансплантации была бы невозможна без предварительного ознакомления с вопросом. Из огромного количества изученных мной источников наиболее ценными оказались следующие: «Порочность» Бертини, «Самозащита для женщин и молодых девушек» Берча, «Концепция эго» Бурта, «Себялюбие» Гордона, работа Дебари «Личность и общество в эпоху Мин», «Омерзительное эго» Клата, «Вооруженное эго» Кроули, «Эгоизм» Лебетта, «Поблекшее эго» Лилли, «Самодовольство» Макфи, «Эго. Введение» Мейерса, «Самоконтроль» Парамананды, «Методы самооправдания» Райта, «Заплутавшееся эго» Ричардса, «Самоистязание» Сэмьюэлса, «Самоотречение у крыс» Скиннера, «Самоуничтожение» Соренсена, «Самоупорядочение» Теллера, «Многоцветное эго» Уинзора и Ньютона, «Самосомнение» Уинтермана, «Эго как предлог» Флаксмана, «Самообман» Фингаретте, «Самодвижущиеся экипажи» Хикеля. Эти работы лишний раз подчеркнули факт, известный мне и ранее, что эго есть омерзительный негодяй, прерыватель сна, омрачатель бодрствования, межличностное зверство, ненасытная пасть, вечно голодное брюхо. Единственным верным решением проблемы — в моем понимании — была трансплантация в эту полость нейтральных либо частично инертных материалов. Нейтральные либо частично инертные материалы пересекают реку Появилась девушка с флягой. — Не найдется ли у вас вина, s'il vous plaifl — Ну вот, опять требование, — сказал мистер Хокинс. — Их копится все больше и больше. — Некоторые люди не желают понимать, что они члены стада, — сказал мистер Беллоуз. Девушка повернулась к Домье. — Так вы намерены поместить всех нас в эту грязную воду? — спросила она, указывая пальцем на реку. — Купно с нашей одеждой и нашими личными вещами? — Да там же брод, — сказал Домье. — Воды всего по колено. — А что на том берегу? Стрелки? О, это просто великолепно! Tres intelligent. — Как ваше имя, мисс? — Селеста, — сказала девушка. — Возможно, в этой воде водятся гадюки? Ядозубы? — Возможно, — согласился Домье. — Но они не причинят вам вреда. Если увидите такую — обойдите стороной, вот и вся недолга. — Премного благодарна. Что касается меня, то я останусь здесь. Думаю, остальные девушки поступят аналогичным образом. — Селеста, но ведь вы не будете рассказывать им про ядозубов в воде, не будете, верно? — В этом нет никакой необходимости. Они могут сами позаботиться о себе. — Селеста на секунду смолкла, — Возможно, у вас есть весьма разумный план, как обмануть этих стрелков? Ее не назовешь красавицей, думал Домье, но фигурка приятная. — Мой папа юрист, — сказала Селеста.- L'avocat — Ну и? — В соглашении не было ни слова насчет пересечения вброд бурных потоков, кишащих гадюками и сомами. — Главная проблема не река, а иезуиты, засевшие на том берегу, — сказал Домье. — Благородный Лойола. Наш избавитель. — Вы хотите провести следующий год в монастыре? Ходить в длинной, до пят, хламиде, читать «Жития святых» и видеть сосиску с чили разве что во сне? — Он запрет нас в монастырь? — Несомненно. — Вот это да. Я не знала. — Домье, — сказал мистер Хокинс, — так в чем же состоит ваш tres intelligent план? — Что, если мы пошлем нескольких девушек купаться? — Зачем? — А пока враг будет ослеплен ослепительной красотой наших купальщиц, мы переправим всех остальных чуть пониже, по друтому броду. — Так вы имеете в виду, что они будут купаться, ну… — Совершенно верно. — Но сумеем ли мы принудить их к этому? — Не знаю, — пожал плечами Домье и повернулся к Селесте: — А вы как думаете? — В соглашении не было ни слова насчет стрип-шоу в воде. Но с другой стороны, заточение в келью… — Да, — сказал Домье. Вскоре семеро завернутых в полотенце девушек направились к реке. — Вы и мистер Беллоуз переправите стадо ниже по течению. А я присмотрю за этими, — сказал Домье мистеру Хокинсу. — Уж вы-то присмотрите, — сказал мистер Хокинс. — Прекрасно. Вот уж точно, что прекрасно. Прекраснее просто некуда. — Мистер Хокинс, — отчеканил Домье. Потом Домье взглянул на Селесту и увидел, что ноги ее длинны и узки, как стезя к спасению, бедра ее крепки и изящны, как типографский знак &, именуемый амперсенд, ягодицы ее прелестны, как две картинки, талия ее стройна и изогнута, как перехват виолончели, плечи ее соблазнительны, как сексуальные преступления, волосы ее длинны и черны, как Великий Пост, а в целом ее движения сладостны и текучи, как мед, — и бухнулся в обморок. Придя в себя, он увидел мистера Хокинса, который периодически приподнимал его за ремень и снова опускал на землю. — Наверное, обморок, — сказал мистер Хокинс. — Он всегда был склонен к обморокам. Девушки стояли вокруг; полностью одетые, они дружно расчесывали влажные волосы. — Вот так, в обмороке, он выглядит совершенно очаровательно, — сказала Селеста. — Мне не очень нравится этот орлиный взор. — И его отец, да и дедушка, они тоже были склонны к обморокам, — сказал мистер Хокинс. — Особенно дедушка. Телесная красота мгновенно сшибала дедушку с ног, как хороший удар в челюсть. Еще живы свидетели того, как он валился на пол, мимолетно узрев коленную чашечку. — Стадо на той стороне? — спросил Домье. — Все до последней, — сказал мистер Хокинс. — Думаю, сейчас мистер Беллоуз раздает им телевизионные обеды. — А неплохое мы устроили представление, — сказала Селеста. — Вы видели? — Самую малость, — сказал Домье. — Давайте перейдем на ту сторону и соединимся с остальными. Они переправились через реку, вскарабкались на крутой обрыв, продрались сквозь заросли кустарника, миновали полуразвалившийся, без окон, дверей и крыши, фермерский дом и вышли на бобовое поле, такое неухоженное, что бобы в стручках стали огромными, как адамовы яблоки. На дальней стороне бобового поля они обнаружили мистера Беллоуза, привязанного к дереву посредством многочисленных толстых веревок, обвивавших его ноги, живот и шею. Рот мистера Беллоуза был плотно набит печатными листами, вырванными из требника. Стада и след простыл. |