Книга Танец богов, страница 132 – Норма Бейшир

Александр кивнул.

— Я слышал, Том Райан погиб в автомобильной катастрофе, — заметил он.

— Да, — ответил доктор Гудрон.

Внимательно посмотрев на него, Александр сказал:

— Я хотел бы взглянуть на мадам Райан.

Доктор пожал плечами.

— Пожалуйста, но только должен вас предупредить — она, возможно, даже не заметит вашего присутствия.

— Не важно, — махнул рукой Александр. — Главное для меня — что я её увижу.

Переступая порог комнаты Элизабет Райан, Александр даже не представлял, какая волна чувств захлестнет его при виде матери. Никогда в жизни он не видел более прекрасной женщины. Он знал, что ей уже почти шестьдесят, однако любой мужчина с легкостью дал бы ей тридцать пять. Как будто время для неё остановило свой бег. Молодое лицо с тонкими чертами до сих пор не было тронуто морщинами; длинные темные, тщательно ухоженные волосы матово сияли. Только глаза, черные и бездонные, как и у самого Александра, казались тусклыми и совершенно безжизненными.

— Мадам, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Гудрон столь естественным тоном, словно пациентка его слышала. — Вы сегодня выглядите даже прекраснее, чем всегда. Кажется, у вас новое платье? — Он повернулся к Александру. — Наши медсестры ездят в город за обновками для пациенток. Иногда приезжает парикмахер и делает женщинам прически. По-моему, им это нравится.

По приглашению доктора, Александр уселся на стул.

— Скажите, доктор Гудрон, она понимает, что вы с ней разговариваете? Она вас слышит?

Доктор пожал плечами.

— Трудно сказать. Я предпочитаю думать, что да. — Он снова обратился к безмолвной, неподвижно сидящей женщине. — Сегодня, мадам, у меня для вас сюрприз. К вам приехал посетитель. — Доктор Гудрон снова посмотрел на Александра. — После смерти мужа к ней никто больше не приезжал, — пояснил он. — По-моему, ей этого не хватает.

Александр уже не слушал его; он неотрывно смотрел на сидящую женщину.

— Элизабет, это мсье Киракис, — обратился к ней доктор Гудрон. Но женщина даже глазом не моргнула. — Мсье, могу я представить вам мадам Элизабет Райан?

Александр протянул руку, взял женщину за запястье и, низко нагнувшись, поцеловал ей руку. — Рад познакомиться, мадам Райан, — сказал он дрогнувшим голосом.

Но Элизабет Райан не ответила. Она продолжала сидеть с безучастным видом, неотрывно уставившись на какую-то отдаленную точку.

Александр перевел взгляд на доктора Гудрона.

— Скажите, доктор, она всегда такая?

Психиатр кивнул, глаза его были полны печали.

— Увы, да, — сказал он. — Очень грустно, конечно. Грустно и безнадежно.

Александр серьезно посмотрел ему в глаза.

— По собственному опыту знаю, доктор, надежда всегда есть. Она, как известно, умирает последней.

— Между бизнесом и медициной разница колоссальная, мсье Киракис, — вздохнул доктор. — Мы питаем надежды лишь до определенного предела. Пациенты умирают или мы теряем их — как в случае мадам Райан. Трудно всегда надеяться на чудо. Бог, к сожалению, — довольно занятая личность.

— И все же в её случае мы не должны терять надежду, — упрямо возразил Александр.

Доктору Гудрону понравилось, как этот молодой человек произнес «мы», однако он прекрасно понимал, что тот ожидал невозможного.

— Я уже сказал вам…

— А теперь я скажу вам, доктор, — перебил его Александр. — Отныне всю ответственность за неё несу я. Кроме меня, у неё никого больше нет. Я уже сказал вашему управляющему, чтобы он не считался с расходами, однако хочу, чтобы мои деньги обеспечивали ей не просто комфортное существование. Я хочу, чтобы её лечили!

Доктор негодующе замахал руками.

— Я делаю все, что в моих силах, мсье! И говорю вам как специалист — лучше ей не станет. До самого своего последнего дня она не выйдет их этого состояния.

Александр внимательно посмотрел на Элизабет, затем перевел взгляд на доктора Гудрона и сказал:

— Это мы ещё увидим, доктор.

— Это было на редкость странное ощущение, — признался

Александр Мередит. — Мне вдруг показалось, что я её узнаю. Как будто знал её всю жизнь.

Мередит казалась заметно обеспокоенной.

— Я уже начинаю жалеть, что мы приехали в Лозанну, — сказала она.

— Нет, — покачал головой Александр. — Я должен был сюда приехать. — Он начал расстегивать рубашку. — И я очень рад, что повидал её. Надо мной висит ещё слишком много вопросов, на которые я не получил ответа. — Сняв рубашку, он перебросил её через спинку стула.

— И что, увидев её, ты получил ответ хотя бы на один из них? — с сомнением спросила Мередит.

Александр снял брюки.

— В какой-то мере — да. Доктор Гудрон старался как только мог. — Он на мгновение приумолк. — Я пытался представить, каково ей пришлось, что она вынесла, но… безуспешно — он беспомощно пожал плечами.

— А что ты рассчитывал узнать? — спросила Мередит.

Александр снова пожал плечами.

— Сам толком не пойму. Должно быть, в глубине души я просто чувствую, что эта женщина знает про меня гораздо больше, чем я сам. И уж во всяком случае ей известны ответы на все мои вопросы о моем детстве.

Нью-Йорк.

Во сне Александр беспокойно ворочался, то и дело вскрикивая. Лишь подушка, в которую он зарывался лицом, заглушала его крики.

— Не бросай меня! Нет… пожалуйста… не оставляй меня здесь! Мама! Нет! Мамочка! — И вдруг, весь дрожа и с округлившимися от ужаса глазами, он вскочил. — О Господи… мама! — вырвалось у него.

Мередит, разбуженная шумом, присела в постели и обняла его. Тело Александра била мелкая дрожь.

— Успокойся, — уговаривала она, гладя его по волосам. — Все хорошо. Это всего лишь сон.

— Господи, сколько лет мне уже не снились эти кошмары, — прошептал Александр. — Я уже решил было, что избавился от них навсегда.

Взгляд Мередит был преисполнен сочувствия.

— Опять этот сон, да?

Александр кивнул.

— Да, тот же самый. Но только прежде я не мог ничего вспомнить — так, какие-то бессвязные обрывки. А теперь — все вернулось. Я вспомнил. — Он с тревогой посмотрел на Мередит, потом перевел взгляд на портрет Элизабет. — Я видел её лицо. Я узнал её.

— Элизабет? — спросила Мередит.

— Да, — сказал Александр, наконец осознавая, почему при виде этого портрета в голове его всякий раз возникало ощущение неясной тревоги. — Это была она. Только одета она была как-то странно — длинные развевающиеся одежды, золотой венец в волосах. Словно из другой эпохи.