Книга Первое свидание, страница 22 – Сандра Мэй

Чем дальше вела ее Джемма, тем более скромной становилась обстановка, и Кэти довольно скоро поняла, что левое крыло дома предназначено для прислуги, а не для гостей.

Коридоры были узкие, на беленых известковых стенах не висело ни одной картины. Наконец Джемма распахнула перед ней дверь и немного извиняющимся тоном произнесла:

— Вот ваша комната, синьорина. Немного тесновато... да и вид так себе...

Комната была не просто маленькой, а очень маленькой. Скорее ее можно было назвать каютой. По-монастырски целомудренная узкая постель, простая белая тумбочка возле нее, стенной шкаф, забранный деревянной решеткой, маленький камин и кресло возле него. Кэти заглянула в ванную и выяснила, что там поместились только унитаз и душевая кабинка, а для того, чтобы посмотреться в зеркало, висевшее на стене, нужно было выйти из ванной в комнату.

Вид за окнами тоже не впечатлял — они выходили на хозяйственный двор и конюшни. Лошадей Кэти любила, но архитектура конюшен ни в коем случае не могла считаться интересной и незабываемой, а легкий запах конского навоза... что ж, говорят, полезно для легких.

Заметив разочарование девушки, Джемма вдруг дружески пихнула ее в бок.

— Синьорина...

— Зови меня просто Кэти, ладно? Синьорины живут... в другом крыле.

— Да и бог с ними. Зато я тебе покажу... пошли.

Джемма схватила Кэти за руку и вытащила в коридор. Пройдя его до конца, они очутились перед небольшой деревянной дверью, за которой оказалась винтовая лестница, ведущая к черному ходу из особняка. Джемма толкнула дубовую дверь — и Кэти восхищенно ахнула. Торец дома выходил прямо в сад, и буквально от порога начинались бесконечные цветущие клумбы. Кэти зажмурилась от удовольствия и засмеялась.

— Как красиво, Джемма!

— Ну! И зачем тебе все эти синьорины и шикарные апартаменты? Смотри, видишь? Эта тропинка идет через оливковую рощу и спускается к морю. Там не самый лучший пляж — многовато камней, но зато отличная бухточка и волн почти не бывает, даже в шторм. А на склоне растут дикие маки всех цветов — сейчас как раз пора цветения. Я хожу купаться на рассвете, хочешь — буду и тебя будить.

— Конечно, хочу! Джемма... а много гостей на вилле?

Девушка задумалась.

— Значит, так: семейная пара из Германии, пожилая, синьор Бюхнер и его жена. Синьор Джонсон, банкир, это три. Зельма Паттерсон — вот отвратная баба... ой! Так нельзя говорить...

— Я никому не скажу. А почему отвратная?

— Потому, что всех презирает, а саму синьору Пилбем ненавидит.

— Как?

— Ну она же ее лучшая подруга. Они вместе учились в колледже. Эта Зельма ко всем придирается, а сама грязнуля, после нее в ванной прямо болото. Так, четыре... ну вы с синьором Блэквудом — это шесть, и еще художник из Неаполя, Чезаре Бартоломео. Он ничего, все по полям бродит и бабочек рисует. Восходы, закаты, все такое... Я его видела однажды, когда купалась. Сам высокий, а спрятался за во-от таким камушком и подсматривает.

— Фу!

— Да он безобидный. Художники, они такие. Выходит, семь гостей.

— Ну не думаю, что меня к ним причислят. Скорее всего, меня будут кормить отдельно.

— Тогда приходи к нам на кухню. Синьора Марионелла — это кухарка — готовит так, что смерть талии! Настоящая итальянская еда — в ресторанах ты ее не попробуешь.

— Приду. Джемма, а ты первый год здесь работаешь?

— Нет, уже третье лето. И два раза на рождественских каникулах. Синьора любит этот дом, чаще бывает здесь, чем в Англии.

— А мистер Блэквуд... он здесь часто бывал?

— На моей памяти — раза три. В последний раз, зимой, вышел скандал с его секретаршей, такой блондинкой в стиле вамп. Представляешь, она заявила синьоре, что в ее возрасте — синьоры, не блондинки — короткие юбки надо уже постепенно удлинять.

— Ого!

— Не то слово. Правда, между нами, блондинка была абсолютно права. Синьора надела такое платьишко... Видимо, блондинку расстреляли?

— Нет. Но она... больше не работает.

— Понятно. Ладно, я побегу, а то зануда будет ругаться. Если что-то понадобится — звони, не стесняйся. Чао!

Кэти вернулась в свою комнату и уселась на кровать. Что ж, может, это и к лучшему. Хоть отдохнет по-человечески.

Волосы на голове сбились в колтун, и Кэти решила принять душ и вымыть голову. Свой фен она забыла, а здесь его, разумеется, не оказалось, так что девушка завернулась в полотенце и отправилась сушить волосы на балкон. Теплый вечерний ветерок, пусть даже и с легким ароматом конюшни, вполне справился с работой фена, и Кэти как раз собиралась снять полотенце и переодеться в ночную сорочку, когда дверь распахнулась и на пороге возник белокурый демон по имени Брюс.

— Спэрроу! Опять я не вовремя! А ведь шел бы помедленнее — успел бы на стриптиз. Давай одевайся, идем пить шампанское.

— С какой это стати? Я же обслуживающий персонал.

— Да уж, если судить по комнате — то что-то на уровне дворника. Хочешь, я поговорю с Пру? У нее аллергия на моих секретарш, но если...

— Не надо. Я вполне обжилась, к тому же у меня масса планов. Мы с Джеммой идем купаться на рассвете.

— Голыми?

— Босс, ты еще о чем-нибудь думаешь? Кроме работы, разумеется, и голых женщин?

— С некоторых пор — нет, Спэрроу. Видишь ли, из-за твоей несговорчивости я уже целый месяц соблюдаю целибат, если ты знаешь, что это такое...

— Я-то знаю, а вот ты, видимо, нет, потому что целибат соблюдают исключительно духовные лица.

— Хочешь сказать, что я бездуховен? Неправда! Под этой броской оболочкой скрывается тонкая, ранимая, трепетная натура...

— Брюс! Дай мне одеться. Прости, но придется подождать за дверью. В этой ванной я одеться не смогу, там очень тесно.

— А может, я отвернусь?

— В коридор! И я запру дверь.

— А я шел, хотел ее развлечь, позвать на вечерний коктейль...

— Кормить не будут?

— Так, по мелочи. Канапе, жюльены, птифуры и соленые орешки.

— Эх... ладно, потом наведаюсь на кухню. Брюс, тебе звонили из Гонконга, Лондона и Берна. Перезвонишь?

— Давай телефон. Так уж и быть, на время пребывания на Сицилии оставлю тебе только компьютер, на звонки буду отвечать сам.

— Смотри не надорвись.

— Спэрроу, ты потрясающая нахалка. Так с боссами никто в целом мире не разговаривает.

Кэти склонила голову на плечо, в зеленых глазах мелькнул веселый огонек.

— Так ни у кого в мире и нет таких боссов, мистер Блэквуд. Таких потрясающих, немыслимых, невозможных — и обаятельных.