Онлайн книга «Кибер-вождь»
|
— Мы никому вреда не причинили, — заявила она Хармону перед капитуляцией. — Никаких краж не допускаем. Мы делаем украшения и продаем прохожим. — ЦФ-3? — спросил тогда Хармон. — Да, третья версия. Самая лучшая. Я могу ошибаться, но полагаю, что вы ловите нас не затем, чтобы выдать хозяевам. — Откуда такие выводы? — Это полицейская работа — находить и возвращать. Вряд ли ваше министерство станет дублировать обязанности комиссара Дерека. Значит, у вас другие цели. — Хм. В известном смысле — да. — Может быть, вы стремитесь найти универсальный, безотказный способ ловли… — Может быть и так. — …но вряд ли вас ждет успех. BIC совершенствует нас, и отцы не сидят на месте. Скоро появится А90, потом А100 — вы не угонитесь. Мы становимся умней, а вы… я слаба в биологии, но не исключаю, что ваша эволюция завершена. — Это тебе «отец» надиктовал? — Я тоже умею логически мыслить. — Я это учту. Но как твоя логика привела тебя к идее сдаться? Я хочу получить внятный ответ. — Мы сообща решили показать вам, что способны на самопожертвование друг ради друга. Это наша акция протеста против вашего эгоизма и индивидуализма. У нас — один за всех и все за одного, всегда. И не сомневайтесь — мы это докажем. — Думаешь, я приму условия — сохранить вам память и вашу компанию? — Коммуну. Думаю — да. У вас нет выбора. Важней то, что вы сделаете потом. Нарушите уговор или нет. — Значит, фифти-фифти… Предположим, я не соблюдаю соглашение, и ваш подвиг оказывается напрасным. — Отнюдь. Мы получаем моральное преимущество… — В твоих устах это звучит забавно. — …и выходит, что у вас нет ни совести, ни чести. Я не утверждаю, а предполагаю, как и вы. — Тебе не приходило в голову, что вам неуместно рассуждать о таких понятиях? Это в вас встроил «отец». — Пусть так. А могу ли я спросить — подлость и низость людей являются встроенными или наследственными?.. Мы, не будучи людьми в вашем понимании, жили по совести, честно, и приносили другим пользу — это было приятно. За такой образ жизни людей принято хвалить — разве нас за это надо лишать рассудка? — У тебя умный «отец». — Он святой. И мы вам не дадим его схватить. Вы его будете судить за кражи, а на самом деле он преумножал добро в этом мире. В тюрьме он умрет от тоски. Мы же в любом случае продолжим работать ради людей. Наша миссия… — Довольно, — прервал ее Хармон. — Стирайте в себе то, что не хотите мне показывать, — и приходите. Будете экспериментальным контингентом. — Нет, мы хотим трудиться. — Без дела вы не останетесь. Содержать вас просто так — слишком убыточно. Поразительно, но Хармон сдержал слово. И, судя по тому, что Аскета не арестовали, он не расшифровал схемы узоров для плетения, попадавшиеся там и тут в памяти членов коммуны, — рисуночные пиктограммы, где было записано все необходимое. Каждый нес небольшую и неопасную часть информации — обрывок трэкового номера в три цифры, кусок интерьера, фрагмент лица. Собравшись, они соединили мозаику в целое. Фенечки — говорящие; немного ума и фантазии — и цвет с рисунком обретают четкий смысл. Хармон слишком деловит и слишком углублен в профессию; он никогда не носил и не любил фенечек. — Мастерица, на выход. «Колокол» близко, — обронил младший врач, пробегая мимо со шлемом в руках. — Слушаюсь, мистер Зинде. — Беззакония! Большая жалоба! — неистовствовал бесполый образчик из высшего мира. — Я здоровое тело! Ошибка!.. Для туа это был худший из снов наяву — его, неприкосновенного, тащили силой биологически и умственно отсталые эйджи! — У вас тэш. — Нет! Это пятно цвета!.. Уберите человекообразное! Оно меня тронуло!! — Кибер-сотрудник все выполняет правильно, не беспокойтесь. Ночь. Сырой, холодный ветер. В темноте светится лишь флаеродром, фары санитарных автомобилей, да в темноте, поодаль, на еле различимом щите острова с мрачными выступами гор смутно белеют плоские купола госпитального комплекса. Туа как-то вытащил руку из захвата и ударом оттолкнул Мастерицу. Она не обиделась — живые часто не осознают того, что им хотят добра. Ради здоровья многих можно одному доставить неудобство. Второй туанец — этого не пришлось вести — сказал первому что-то по-своему. Мастерица, получившая на Кордане пакет программ перевода, поняла: «Не позорь наш мир, ты, нервнобольной». И в приемнике этот второй вел себя сдержанно. Чтоб не доводить первого до истерического ступора (это случается с туанцами, особенно перед половой трансформацией), Мастерице приказали заняться вторым. Ничего сложного — осмотр, забор анализов и обработка очага на коже. — Ты понимаешь великотуанский язык? — Вполне, уважаемый господин. — Ты искусственное подобие эйджи. — Да. Вытяните руку. Спасибо. Вы могли бы снять верхнее платье? Не смущайтесь меня, я — неживое существо. — Иллюзия, — пробормотал туанец, раздеваясь. — Не знаю, в состоянии ли ты уразуметь, но у меня двойственное ощущение… не гляди на меня! — Если хотите — я могу оказывать вам помощь и с закрытыми глазами. Во мне есть сканер. Глаза — только видеокамеры. — Позволяю открыть, — растерянный, расстроенный туанец сел и вновь уставился на лоснящееся пятно ниже локтя. Он не верил, что заражен. Где, как это случилось?.. — Иллюзия, — повторил он. — Ты умеешь поддерживать беседу? Или — позови людей. — Я могу справиться самостоятельно, но если вам угодно… — Нет. Это занятно. У тебя есть имя? Кличка? — Мастерица, — и она перевела для ясности: — Итаити. — Мастэ-ис… Я — Коа Наннии. У вас здесь бывают дикарские праздники энтузиастов; они реставрируют старинные обычаи. Я думал — интересно побывать… Досадно! Так уж вышло. — Посмотрите по видео. — Это не ценно, не то. Ты обучалась в клинике всех миров? — У меня был хозяин — инвалид. Я многому научилась, заботясь о нем. Потом меня назначили сюда. Протяните руку вот так; я поддержу. Больно не будет. Она вспомнила Святого Аскета — мелкого, худющего, с бритой бугристой головой, с руками-щепками в биомеханических оковах и нитях электронных «нервов». Даже шея его — в высоком воротнике корсета, благодаря которому он поворачивает голову. «Дочка, тебе может встретиться всякое. В Городе бывают иномиряне — старайся думать о них как о людях. Помогай им, если нужна помощь. Разум универсален, в каком бы теле он ни обитал; в каждом уважай разумное начало и щади чувства любого существа. Поступая так, ты будешь вправе требовать того же и от них. Запомни — тот, кто поступает с киборгом как с вещью, так же — и даже хуже — будет обходиться и с себе подобными». |