Книга Покоритель зари, или плавание на край света, страница 21 – Клайв Стейплз Льюис

Ни титульного листа, ни заглавия не было. Поначалу шли заклинания не особенно интересные – как лечить боро­давки (помыть руки в лунном свете, собрав его в серебря­ный тазик), как унять зубную боль и судорогу, как прима­нить пчелиный рой. Но картинки были очень красивы, и Люси с трудом отрывалась от каждой страницы, напоминая себе: «Так я вовек не управлюсь!..» Перелистав страниц тридцать – как отыскать клад, как что-нибудь вспомнить, как забыть, как вызвать или утишить ветер и снег, как на­гнать и разогнать туман, как навеять прекрасный сон, как превратить человеческую голову в ослиную (это было с бед­ным ткачом Основой [2] ). Чем дальше она читала, тем живей и чудесней были картинки.

Вдруг открылась такая красивая страница, где было столько картинок, что надписи можно было не заметить. Но Люси ее заметила. Она гласила: «Как стать самой краси­вой на свете». Вглядевшись в миниатюры, она увидела де­вочку у конторки, над огромной книгой, в ее собственном платье и вообще совсем, как она. Рядом та же девочка что-то говорила, широко открывая рот, еще дальше она уже бы­ла красивей всех на свете. Как ни мала была картинка, Лю­си-красавица смотрела прямо в глаза Люси обыкновенной, и та смотрела ей в глаза, дивясь ее красоте, и замечая, что они все-таки похожи. Красавица сидела на троне и глядела, как все тарханы и все короли сражались из-за нее. Потом турнир превратился в настоящую битву и Нарния, Орландия, Тельмар, Теревинфия, Гальма, Тархистан лежали в развалинах, ибо их разрушили властители, вожди, вельмо­жи, оспаривая ее милость. Еще пониже Люси-красавица уже приехала домой, Сьюзен, былая гордость семьи, замет­но подурнела, и лицо у нее было злое. Она до смерти зави­довала сестре, но что с того, на нее никто и не глядел.

«Ну, это прочитаю вслух, – подумала Люси. – Прочитаю, и все, и ничего вы мне не сделаете!» Последние слова она прибавила, ибо ей все сильнее казалось, что делать этого нельзя.

Но, посмотрев на заклинание, она увидела в самой сере­дине, где раньше никакой картинки не было, льва, Льва, самого Аслана. Он был такой ослепительно-яркий, что про­сто вылезал из страницы, и она не могла сказать позже, двигался он или нет. Лицо его она знала, сейчас он рычал, скалил зубы. Ей стало так страшно, что она быстрей пере­вернула страницу.

Дальше шло заклинание: «Как узнать, что думают о тебе друзья?». Люси очень хотелось прочитать то, про кра­савицу, но страницы назад не переворачивались. С досады она стала читать это (ни за что на свете я не скажу вам, какие в нем слова), и ждала, что будет.

Сперва не случилось ничего. Потом она разглядела купе третьего класса и двух девочек в нем. Она узнала их сразу, то были Марджори Престон и Энн Фиверстон. Картинка ожила. Мимо окон замелькали столбы, девочки засмеялись и заговорили. Понемногу (словно радио набрало силу) она разобрала слова.

– А в будущей четверти, – спрашивала Энн, – ты так и будешь ходить, как приклеенная, с этой Пэвэнси?

– Почему это «как приклеенная»? – возмутилась Марджо­ри.

– А потому! – отвечала Энн. – Ты прямо на ней свихну­лась.

– Ну, знаешь! – воскликнула Марджори. – Не такая я ду­ра! Вообще-то она ничего, но сколько можно, надоело…

– Больше я тебе надоедать не буду! – крикнула Люси. – Гадюка двуличная! – И вспомнила, что говорит с картин­кой, настоящая Марджори ее не слышит.

«Да… – подумала Люси. – Не ждала я от нее!.. Сколько я ей помогала, сколько ее защищала от девочек. Кто-кто, а она это знает. И с кем? С Энн Фиверстон! Неужели все подруги такие? Тут еще столько картинок. Нет. Больше смотреть не буду! Не буду, и все». – И она перевернула стра­ницу, уронив на нее тяжелую, злую слезу.

Дальше шло заклинание «Как очистить и обрадовать душу». Картинок здесь было меньше, но они казались еще красивее. Собственно, это был рассказ, а не заклинание. За­нимал он три страницы, и дочитав до конца, Люси сразу его забыла. Пока читала, словно сама в нем жила, а потом – за­была, хоть ты что. «Да это лучший рассказ на свете! – по­думала она. – Сейчас же перечитаю», – но страницы, как мы помним, обратно не перелистывались.

– Ну, что же это такое! – сокрушалась Люси. – Попробую сама вспомнить… так, так… нет, ничего не выходит! Как же я могла забыть! Там было про чашу, и про шпагу, и про дерево, и про холм… Нет, не помню! Что же мне делать?»

Так она и не вспомнила, но с той поры ей нравились лишь те рассказы, которые походили на этот, из книги.

Перевернув страницу (которая, кстати сказать, выцвета­ла на глазах, и прочитать ее уже было нельзя), Люси уви­дела сплошные буквы, без картинок; однако, заголовок гла­сил: «Как делать видимым невидимое». Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, про­изнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало: поля покрылись крошечными картинками. Так бывает, когда поднесешь к огню письмо, написанное лимонным соком, но тогда проступают бурые буквы, а тут проступили золото, багрянец и лазурь. Картинки были странные, фигурок очень много, и Люси испугалась, представив себе, сколько невиди­мого стало теперь видимым.

Тогда она услышала мягкие шаги и вспомнила, что вол­шебник ступает тихо, словно кот. Если кто-то ходит у тебя за спиной, лучше обернуться, что Люси и сделала.

Лицо ее просветлело, и хотя она не знала этого, стало лучше, чем у Люси-красавицы. Она протянула руки и ки­нулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда. Она зарылась но­сом в его гриву и, услышав низкий, словно бы подземный звук, посмела подумать, что лев мурлычет.

– Ах, Аслан! – сказала она. – Как это хорошо, что ты при­шел!

– Я был здесь все время, – сказал он, – но ты меня сдела­ла видимым.

– Ну что ты! – сказала она. – Не смейся надо мной. Разве я могу заколдовать или отколдовать тебя?

– Можешь, – сказал Аслан. – Неужели ты думаешь, что я не подчиняюсь собственным законам?

Он помолчал и прибавил:

– Мне кажется, ты подслушивала.

– Я?

– Ты подслушала, что говорят про тебя подруги.

– Так это же колдовство!

– Подслушивать нельзя никак – ни обычным, ни колдов­ским манером. А на подругу ты сердишься напрасно. Она слаба, но тебя она любит. Ей хотелось подольститься к стар­шей, и она говорила не то, что думает.

– Наверное, я не смогу забыть ее слова.

– Да, не сможешь.

– Ой! – вскрикнула Люси. – Что же я наделала! Значит, если бы не это, мы бы дружили… может быть, всегда?

– Помнишь, – сказал Аслан, – я тебе говорил: никто ни­когда не узнает, что «могло бы статься».

– Помню, – сказала Люси. – Прости меня. Только…

– Что, моя дорогая?

– …прочитаю я снова тот рассказ? Расскажешь ты его мне? Расскажи, Аслан, пожалуйста!