Книга Проклятый горн, страница 67 – Алексей Пехов

Этот человек чем-то походил на меня. Судя по всему, высокий и сильный, светловолосый, с густой бородой, синеглазый. Вот только смотрел он прямо и грозно. Я опустил глаза и прочитал всего лишь два слова: Император Константин.

Несмотря на сильный дождь, густой запах сосновой смолы витал в воздухе. Я шел через намокший бор, закинув сумку с закрепленным на ней палашом себе за спину, и влажная мягкая хвоя глушила мои шаги. Какую-то птаху не смущала непогода, и она, не заботясь о воде, льющейся с неба, пыталась петь.

Было жарко, и я парился в плаще, затем и вовсе снял его, рассудив, что нет разницы, каким способом стать мокрым. Проповедник отсутствовал. Вчера мы с ним крепко поспорили по теологическим вопросам, в частности о пребывании человека в аду, его возвращении и чем это грозит его душе. Когда после долгой дискуссии я привел вполне разумный аргумент, что мне, как стражу, этот факт биографии абсолютно ничем не может грозить, он вспылил и «хлопнул» дверью. Теперь небось остывает да накапливает новую порцию брюзжания.

Так что я шел в полном одиночестве, ни о чем особо не думая и поглядывая по сторонам. За редкими можжевеловыми кустами заметил шалаш, пристроенный к золотистому стволу столетней сосны. Он был весь усыпан старыми, пожелтевшими иглами и казался давно заброшенным. Что и неудивительно. Места тут довольно безлюдные.

Я заглянул в него, ощущая тяжелый, пряный запах, и увидел под потолком сушащиеся вязанки трав.

— Могу помочь? — спросил голос у меня за спиной.

Я неспешно повернулся для того, чтобы столкнуться с совершенно голым лиршем. Он стоял, уперев руки в бока, и глядел мрачно. Ростом с меня, весь покрыт золотистой чешуей, издали ничем не отличимой от коры сосен, с темными ореховыми глазами, прямой линией рта и зелеными волнистыми кудрями, находящимися в совершенном беспорядке.

— Возможно. Я ищу заброшенную деревню, на берегу реки.

— Про помочь это была ирония. Вроде так у вас, людей, говорят, — буркнул тот. — Хотя ты не человек. Впервые вижу такого.

Он чувствовал Темнолесье в моей крови, но, в отличие от других иных существ, не понимал, что это такое.

— Я страж.

— К чему тебе эта деревня? — помолчав, спросил он. — Одни замшелые развалины.

— Два года назад там было наводнение, река подмыла берег и обнажила могилы. После этого недалеко от поселения погибли несколько охотников. Город попросил меня проверить это место.

— Город? То есть приор. Он та еще шельма и любитель промискуитета. [9] Охота тебе на него работать?!

— Смотрю, ты довольно много знаешь о нем.

— Приходилось сталкиваться с этой паскудой. Он меня из городского парка выгнал, нечистью назвал и адской курвою. Я ему, твари похотливой, за это все овощи на монастырских грядках сгноил. Теперь из-за него, чтобы с травниками встречаться, надо лишних два часа идти. Вино у тебя есть? — неожиданно спросил он.

— Нет у меня вина.

— Ну тогда проваливай. — Он махнул ветвеобразной рукой. — Там твоя деревня. Только душ никаких нет. Визаган твоих охотников прикончил. Я своими глазами видел.

Он потеснил меня и забрался в шалаш, показывая, что беседа завершена.

Я пошел своей дорогой, добрался до речного берега. Высокого, обрывистого и песчаного, в котором было множество стрижиных гнезд. Из-за дождя над неспокойной водой летало лишь несколько птиц, то и дело пронзительно кричавших «сквииииир».

Двигаясь вдоль реки, я думал о том, что задерживаюсь уже на сутки, хотя давно должен был быть в Билеско, где меня ждет Гертруда. Но и проигнорировать сообщение о темных душах тоже не мог, оставляя незаконченное дело на другого стража, который, возможно, окажется в этой дыре через год, а то и два.

Заброшенная деревня, а точнее, то, что в северных княжествах называлось хутором, была сильно поглощена молодым лесом. Двенадцать изб с провалившимися крышами, одичавшие огороды, замшелые бревна. Люди давно оставили это место.

Кладбище тоже оказалось скромным. Я с трудом различил среди дикого шиповника с десяток могил. Раньше их было больше, но подмытый после половодья берег рухнул вниз, увлекая за собой останки.

Я расчистил кинжалом место для работы, убрав высокие заросли и подготовив площадку для фигуры. Нарисовав ее, увидел, что ни одна из граней не загорелась. И это подтверждало слова лирша. Темных душ здесь не было, но все же я не спешил уходить.

За фундаментами сараев нашел более-менее подходящий спуск к реке. По счастью, почва здесь песчаная, так что мне не грозило поскользнуться и свернуть себе шею.

От воды пахло свежей рыбой, от земли — едва уловимо тленом. Я прошел по сухой полоске до кладбища, осмотрел фрагменты темных костей, которые пока еще не утащило на дно. Задрав голову, изучил берег, увидел «срез» кладбища — ниши могил, наполовину висящие над обрывом гробы. Три целых, четыре раздавленных, с торчащими из них черными останками.

Зловещее место. Темная душа здесь вряд ли зародится, все сроки уже прошли, а вот злобный одушевленный спустя пару десятков лет запросто. И не важно, что кладбищу осталось просуществовать не больше года, до следующего разлива реки, которая заберет в себя уцелевшие захоронения. Они все равно будут здесь, пусть и скрытые водой. Работу я закончил быстро: резервная фигура для проверки на наличие темных душ и еще пара рисунков, блокирующих любую вероятность, что здесь заведется нечто злобное и опасное для человека.

Поднявшись обратно, я увидел на краю, перед обрывом, огромные следы кабаньих копыт. Вне всякого сомнения обитающий неподалеку визаган наблюдал за мной, пока я работал, и уехал так же незаметно, как и появился. Печать Софии, живущая в моей крови, остановила его от желания попробовать мое мясо.

Возвращался я тем же путем, что и пришел. Дождь и не думал переставать, шуршал среди сосен успокаивающе и сонно. Вокруг звенело комарье. Лирш валялся в своем шалаше, наружу торчали лишь золотистые пятки. Он очень удивился, увидев меня снова, и крикнул в спину:

— Скажи этому евнуху приору, что, если хочет снова жрать свежие овощи, пусть разрешит мне жить где прежде! Скажешь?

— Скажу.

Я выполнил свое обещание, но приор, совсем еще не старый мрачный мужик, услышав об ином, помрачнел еще больше с тех пор, как узнал, что дело не в темных душах, а в визагане.

— Может, убьешь эту тварь, раз не нашел душ?

Я так и не понял, о ком он просит, о лирше или же о всаднике на кабане.

— Сожалею, но это не моя сфера деятельности.

Он не стал настаивать и, чтобы избавиться от меня, спросил, сколько мне должен город, ожидая, что я обдеру их казну как липку. Я взял с него номинальную плату за стандартную проверку территории и уехал первым же дилижансом.