Онлайн книга «Спасти СССР. Инфильтрация»
|
– Ну что ты так на меня смотришь? – выдернул меня из нирваны нервный вопрос. – И не вздумай опять свои глупости говорить! – Но думать-то глупости ты мне не можешь запретить, верно? – слегка заломив бровь, взглянул я в зелень глаз напротив. Отвернулась, нахмурившись, но по легкому шевелению ушек я догадался, что уголки ее рта поехали вверх. Протянул руку и помог спуститься на обледеневший тротуар. В многозначительном молчании дошли до ее парадного. – Где твое окно? – спросил, запрокинув голову к фасаду. – Вон видишь на третьем этаже балкончик? Это мой. Серенады выть будешь? – деловито уточнила Тома. – Угу, и будут у тебя теперь под окнами литься горестные звуки баркаролы заказной… – Стих? – Не обращай внимания – дурацкая привычка извлекать из себя цитаты. – Дюх, – впилась она в меня клещом, – расскажи, я такого не слышала… – Спой, светик, не стыдись? – Ну пожа-а-алуйста… Я заглянул в подсвеченные солнцем глаза, увидел лишь не замутненное ничем любопытство и капитулировал. – Сейчас… Вспомнить надо. – Я шепчу про себя полузабытые строки. – Значит, так. Там будет слово «Веспер» – это название вечерней Венеры у римлян. Приосанился и начал декламировать: Ночь светла. В небесном поле Ходит Веспер золотой. Старый дож плывет в гондоле С догарессой молодой. Догаресса молодая На подушки прилегла, Безучастно наблюдая Танец легкого весла. Что красавице светила? Что ей ход небесных сфер? Молчалив супруг постылый, Безутешен гондольер. Не о том ли в час разлуки Над Венецией ночной Льются горестные звуки Баркаролы заказной? [6] Устремив взор в себя, Тома некоторое время беззвучно шевелила губами, повторяя какие-то строки, потом вскинула на меня требовательный взгляд: – Чье это? – Современного поэта, ты не знаешь. Конечно, не знает – оно еще не написано. – Современного… странно… – опустив голову, начала задумчиво рассуждать сама с собой. – А так на Пушкина похоже… Но, конечно, не он, иначе это стихотворение было бы в избранном, а его там нет. В полном изумлении я посмотрел на девушку. Нет, я знал, что у нее светлая голова, но чтобы настолько… – Слушай, – в голосе прорвалось уважительное удивление, – ты меня сейчас поразила. Честно. Тут ведь Пушкин действительно присутствует. – Ты же сказал, что современный! – обиженно воскликнула она. – Так и есть. Понимаешь, Пушкин тут присутствует как основа, – начал я излагать взволновавшую меня историю. – Первые пять строчек – это чуть переделанный черновик, написанный им за месяц до гибели, так называемое неоконченное «венецианское» стихотворение Пушкина. В целом же виде этот стих недавно воспроизвел пушкинистам один старичок. Вроде как он запомнил его наизусть в юности со слов приятеля, утверждавшего, что в его семье хранился альбом, где эти строки были кем-то записаны. А в годы Гражданской войны тот альбом был утерян. Представляешь потрясение пушкинистов?! Нет текста – нет возможности доказать авторство. Но кто еще может написать – «танец легкого весла»? Кто еще в шестнадцать строчек втиснет шекспировский сюжет? Кто у нас помнит, что такое баркарола? Это, между прочим, романтическая серенада венецианских лодочников – ее часто распевали именно на заказ под определенным окном. И когда экстаз пушкинистов достиг максимума, дедок, между прочим известный художник-иллюстратор детских книг, признался в мистификации – это он дописал стихотворение Пушкина. Шутка! Но какая! Тома зачарованно слушала, не сводя с меня округлившихся глаз, ладошки молитвенно сложены на груди. Я замер от желания сделать полтора шага навстречу и ткнуться носом в завиток у виска. Еще рано, очень-очень рано… – Ты, оказывается, не только красивая девушка, но еще и тонко слышащая, – искренне выдохнул комплимент. – Почти никто вот так на слух Пушкина в незнакомом стихотворении не опознает. По лицу Томы скользнула довольная улыбка, потом девушка подхватила сумку, бросила: «Я быстро», – и стремительно исчезла в темноте парадного. Запрокинув голову и довольно щурясь, я изучил рустику на фасаде. Это я удачно в булочную зашел, молодец! – Па-ап… – Я налил себе чая и присел напротив. – Ась? – У меня каникулы. – Сердечно поздравляю. – Э-э-э… – Я замялся – не люблю просить деньги. – Как ты думаешь, если я приглашу девушку в кино, то финансовое благосостояние нашей семьи не будет сильно поколеблено? Папа насмешливо задрал брови: – Как ты сложно завернул… Не сразу даже и сообразишь, на что намекаешь. И в конце, венцом творения, волшебное слово «поколеблено», чтобы окончательно меня запутать и дезориентировать. Улыбнулся в ответ: – Ну не могу же я подойти и сразу в лоб: «Дай рубль». – Ого, целый рубль? Это ж сколько девушек можно сводить в кино… – Папа мечтательно закатил глаза к потолку и начал что-то подсчитывать. – Пять штук! – Мороженое перед сеансом в калькуляцию заложил? – уточнил я деловито. – Пышки с кофе после… Плюс резерв на непредвиденные обстоятельства. – О, так речь не просто о кино… Тут планомерная осада намечается. – Папа заинтересованно потер ладони. – Из класса? – Ага. Папа опасливо покосился на прикрытую дверь и, понизив голос, уточнил: – Зорька твоя? – Да, это хорошо, что ты напомнил… С Зорькой тоже в кино собираемся, но втроем, с Паштетом. Возможно, даже два раза. Папа чуть повеселел и, наклонившись к журнальному столику, приступил к набиванию трубки. – Что бы с тебя такого запросить за это… – он неопределенно пошевелил пальцами в воздухе, – эдакого… – Как насчет ежедневных занятий физкультурой? С апреля, как освобождение закончится. – Ого, эк тебя прижало, чтобы на такое подписаться. Надеюсь, это не будут перевороты с боку на бок в постели? – Не-а, я все равно собирался, а тут появится дополнительный стимул – раз с тобой договорился. – Хм. Ну давай попробуем. Интересно даже, на сколько тебя хватит. Папа достал пружинную монетницу и начал выщелкивать из нее двадцати– и пятнадцатикопеечные монеты. – На, тут два с полтиной – на каникулы. Хватит? – Спасибки, с запасом. – Я с облегчением принял в ладошку горстку серебра и направился в свою комнату. |