Онлайн книга «Спасти империю!»
Бомелий теперь орал не переставая, и Валентин, обеспокоившись, как бы его не забили до смерти, встал из-за стола и направился к дыбе. Скуратов последовал за ним. Валентин подошел так близко, что заплечных дел мастер вынужден был остановиться из опасения зацепить его. – Ну что, Елисей, вспомнил? По лицу Бомелия слезы катились градом, но говорить правду он не собирался. – Я не знать Веттерман, господин, я не знать Рыбас. – Сударь, может, спросить его об отравлении царицы? – шепнул Скуратов на ухо Валентину. Валентин кивнул, соглашаясь. Хоть Скуратов и поклялся служить в первую очередь ему, не стоит перед ним раскрываться полностью. Все-таки взяли Бомелия по делу об убийстве царицы. Ну, Старицких еще сюда можно подверстать. А Валентин настойчиво выспрашивает у подследственного о каких-то неизвестных Скуратову Рыбасе и Веттермане. – Эй, Елисей, слышишь меня? – спросил Скуратов. – Да, господин. – Знаешь, от чего умерла царица? – Да, ее отравить. – Как это произошло, знаешь? – Царица обедать и умереть. – Еду готовили в тереме? – Нет, еда приносить в терем. – А питье? Тоже приносили? – Редко. Только когда царица просить вино. Мед и пиво делать у царица. – А в тот день? Было вино или мед? – Мед. – Та-ак, боярин Яковлев говорил, что яд был в питье, – размышляя вслух, произнес Скуратов. – Значит, отравитель находится в тереме. – Точно, – шепнул ему на ухо Валентин. – Если только боярин Яковлев не соврал специально. Кинув молниеносный взгляд на Валентина, Скуратов продолжил допрос: – Кто прислуживал царице в тот день? – Я не знать. Разный девка служить царица. Царица сама выбирать. Скуратов понял, что по этой линии допрос зашел в тупик, и решил сменить тему: – Знаешь ли ты, кто такой Старицкий Владимир Андреевич? – Я не знать Старицкий, я не знать Веттерман, я не знать Рыбас. – Может, слегка усилить? – предложил Скуратов Валентину. Тот кивнул, соглашаясь с предложением. Скуратов подал знак и, взяв Валентина под руку, предложил: – Отойдем чуть-чуть… Они сделали пару шагов назад, и «помощник» вновь заработал кнутом. На этот раз бил он посерьезнее, потому как вопли Бомелия стали раза в три громче. – Теперь он уже бьет не в четверть силы, а вполсилы, – пояснил Скуратов. – Может, сказать, чтобы еще добавил? А то он ему еще ни разу и кожу не рассек… – Елисей, вспомнил ли ты Веттермана? – прокричал Валентин. «Помощник» тут же опустил кнут. Дикие вопли Бомелия сменились стонами, которыми он сопроводил слова: – Я не знать Веттерман… – Насколько еще можно усиливать пытку? – поинтересовался Валентин у Скуратова. По его представлениям, по тому, что ему рассказывал Лобов, у Бомелия, как у рыбасоида, уже должен был наступить болевой шок. Но Бомелий держится как ни в чем не бывало. Орет, но держится. Такой эффект Валентин объяснил для себя тем, что Бомелий – наркоман. Именно это и подняло его болевой порог существенно выше, чем у обычного рыбасоида. – Да мы еще толком и не начинали, – ответил бывший губной староста. – Это пока была детская забава. – Начинайте, – скомандовал Валентин. – Сделай-ка киселя погуще, – скомандовал Скуратов своему «помощнику». По тому, как заорал Бомелий, Валентин понял, что вот теперь-то его стегнули по-настоящему. На четвертом ударе он уже не орал, а лишь хрипел, уронив голову на грудь. Палач сразу же опустил кнут и, набрав в ковш воды, выплеснул ее в лицо Бомелию. Тот негромко простонал, так и не подняв головы. – Вспомнил Веттермана? – спросил Скуратов, подойдя к нему вплотную. То, что прошептал в ответ Бомелий, Валентин не расслышал. Скуратов же скомандовал: – Продолжай! После следующих пяти ударов «помощник» окатил Бомелия уже тремя ковшами воды, потом, взяв его за подбородок, похлопал ладонью по щекам. – Сомлел… Кабы знать, что он квелый такой, – принялся он оправдываться перед Скуратовым. – Ведь еще до водицы не дошли, а он уже спекся… Не виноват я, государи мои. Кабы знать, что он квелый такой… – Он не помер? – забеспокоился Валентин. – Не-эт, – успокоил его Скуратов. – Из разума просто выпал. Боли не выдержал. Придется отложить до завтра дальнейший допрос, но… – Что «но»? – Хоть и не шибко сильно его пытали, но, сударь, поверь моему опыту, не знает он тех людей, о которых ты спрашиваешь. – Гм… Думаешь? – Уверен, – заверил Скуратов, и Валентин, пристально глянув в его тигриные глаза, безоговорочно ему поверил. – Ладно. Давай сюда Бровика. Только… Этого вот… – Валентин мотнул головой в сторону «помощника». – Убери. – Не понадобится? – Нет. – Бомелия снять? – Пусть пока повисит. – Эй, Бойко, пойди передохни да скажи, чтобы Бровика привели, – приказал Скуратов. – Сударь, можно я тоже отойду ненадолго? Хочу одно соображение проверить. Бровика втолкнули в камеру почти сразу же, едва Григорий Скуратов покинул ее. Бровик стоял у двери со связанными за спиной руками и испуганно озирался. – Здравствуй, Бровик, – произнес Валентин, поднимаясь из-за стола. – Здравствуйте, господин земской посол. – Неожиданно для себя увидев в этом страшном месте Михайлу Митряева, повар обрадовался. Видимо, это было истолковано им как добрый знак. Валентин подошел к нему и, взяв его под руку, не торопясь, как во время прогулки двух добрых старых знакомых, повел его в дальний конец камеры, где так и висел на дыбе Елисей Бомелий. Вид истерзанного пытками человека, подвешенного на цепях между полом и потолком, а паче того вид пыточных орудий, разложенных на очаге и возле него, произвел на Бровика, судя по его внешнему виду, неизгладимое впечатление. – Бровик, – проникновенным голосом, почти ласково спросил Валентин, – знаешь этого человека? – Нет, господин земской посол, в первый раз вижу. – А вы хорошо подумайте, Илья Ильич. Разве он не из ваших? – Последний вопрос буквально поверг допрашиваемого в шок. Ноги его ослабли, и он стал оседать на пол, но Валентин крепко держал его под руку. – Ну, ну, соберитесь, Илья Ильич. Если вы будете вести себя разумно, с вами ничего не случится. Я вам это обещаю. – О-ох, – выдохнул Бровик. – Человек из будущего… Такое уже было, и мы понесли тогда очень большие потери. |