Книга Королевский гамбит, страница 22 – Дмитрий Скирюк

— Кто? Менты? — не понял я.

— Ну эти… — Серёга изобразил руками что-то неопределённое. — Модули инопланетные.

— Бездомных собак иногда стреляют, — наставительно сказал я.

— А кошек?

— Кошки лучше, но тоже не того… Так вот, к чему я веду-то: это только в дурацких американских фильмах инопланетяне всё время под секретных агентов маскируются. Попробуй они так сделать — мигом засветились бы. Они вообще не должны привлекать внимания, эти разведчики. Остаются кто? Дети и старики. Но детей пускают не везде, а если пускают, то с родителями, а беспризорников, бывает, отлавливают. А вот бабушки, они для этого дела вполне подходят. Нет, конечно, некоторые из них настоящие — должны же куда-то деваться стареющие женщины! Но, — тут я важно поднял палец, — часть из них (небольшая, конечно) вполне может оказаться такими модулями-разведчиками. К примеру, разве будет кто у бабки документы требовать? Нет, если только она не выглядит как бомжиха.

— В сберкассе спрашивают. Когда они за пенсией приходят.

— Так ведь ЭТИ в сберкассу не пойдут! Нужна им эта пенсия… Никто на бабушек внимания не обращает, но вообще стараются не обижать. Пропускают без очереди, в трамвае место уступают. Да и водитель лучше в дерево врежется, но бабку постарается не сбить… Кстати, ты заметил, что старух на улице гораздо больше, чем стариков?

— А женщины вообще живут дольше.

— Это не аргумент. И потом, старики во дворах сидят, козла забивают, под них маскироваться бесполезно — ничего не разузнаешь. А тут одних только сплетен столько! При них ведь ничего говорить не стесняются.

— Так-таки и ничего, — засомневался Серёга.

— А чего? Мы, например, говорим.

— Ты псих! — восхищённо сказал Кабан. — Настоящий. Вот за что я тебя люблю, так это за твоё чувство юмора. Как ты ещё только жив с таким чувством юмора? Нарисовал картиночку! Как представлю — этакая бабка-терминатор…

— А что? Ты сам разве не об этом только что говорил?

— Я, может, пошутил, а ты всерьёз.

— А ты пошутил?

— А какая разница? — парировал Кабанчик. — Кстати, — он оживился, — хочешь анекдот? Устроился робот Вертер в милицию регулировщиком. Стоит на перекрёстке вместо светофора. Машины остановил, людей пропускает и повторяет: «Переходите улицу… Переходите улицу… Переходите улицу… Бабка, быстрей… Бабка, быстрей… Бабка, быстрей… Не успела… Ха! Ха! Ха!»

Анекдот пришёлся так неожиданно и в тему, что я невольно прыснул и рассмеялся.

— Давай по пиву.

— Давай.

Пиво продавалось внизу. Там, помнится, рядом ещё какая-то светловолосая девушка презентовала «Гёссер»; на бейдже у неё так и было написано: «Презентация». Перед ней на столике стояла дюжина бутылок (страшно дорогих) и пара кружек с логотипом пивоваренной компании. Мы скомкали салфетки, подхватили сумку, спустились на первый этаж и замерли перед уставленным бутылками длинным прилавком, путаясь в названиях и читая этикетки.

— «Седой Урал» или «Шихан»?

— Да ну их обоих — уже пили сегодня. Давай «Толстяка».

— Ещё чего! Я эту пакость в рот не беру и тебе не советую… Жаль, «Губернское» скурвилось.

— Ага. Хорошее было пиво.

— Ребята, берите «Гёссер», — защебетала, видя нашу нерешительность, светловолосая красавица за столиком. — Сегодня у нас презентация, пиво «Гёссер», свежее, из натурального солода, очень хорошее пиво. Только сегодня каждому, купившему четыре бутылки, бесплатно в подарок фирменная кружка и открывашка…

По мере произнесения речи глаза у девушки всё больше стекленели, а слова звучали всё более заученно. Серёга тотчас растаял, заулыбался и пополз на голос, но на меня, по счастью, всякие женские штучки уже давно не действуют. Я как раз углядел в левом нижнем углу белую этикетку «Смиховского», ухватил Кабанчика за рукав и мягко, но решительно потянул его обратно.

— Стой, где стоишь… Э-э, девушка, пожалуйста, нам «Старопрамен». Да, да, то самое. Четыре.

Серёга заглядывал мне через плечо и нервничал.

— Ты чего там покупаешь? Давай «Гёссера» возьмём. Я пил когда-то. Хорошее пиво.

— На кой тебе далась эта кружка? Да и денег не хватит…

— Это тоже не дешёвое.

— Оно как раз своих денег стоит.

— Открыть? — спросила продавщица.

— Да, спасибо… Нет, только две, другие не надо.

Мы подхватили по бутылке, положили остальные в сумку и выбрались на улицу.

— М-м! — Серёга отхлебнул и сделал круглые глаза. — Хорошее пиво!

— А то! — ухмыльнулся я. — Настоящее чешское. Его у нас по лицензии разливают.

Кабан прищурился на этикетку.

— Старо… Как? «Старопраген»?

— «Старопрамен».

— Да, такого пива можно много выпить, — признал Серёга и полез за сигаретой. — Жалко только, дорогое.

— Плевать. Я скоро всё равно отпускные получу.

— Ты же говорил, увольняешься, какие отпускные?

— Такие. Я отпуск отгулять не успел, даже два. Пошли, поищем лавочку.

Лавочка нашлась поблизости, в парке возле оперного театра. Мы доцедили все четыре бутылки, полюбовались на солнышко сквозь стремительно редеющие кроны деревьев, после чего прошедшая мимо бабушка опять перевела наш разговор на прежние рельсы.

— Послушай, — начал Серёга, — ты же умный человек, университет кончал. Как ты вообще можешь верить во всю эту чушь? В этих инопланетян, в такие вот бредовые придумки, как эта, со старухами… А?

— А я и не верю, — беззаботно отозвался я, глядя на памятник Ленину. Две бутылки пива как-то незаметно вывели невзгоды и заботы дня за скобки. — Я просто упражняю мозги. Интересно бывает порой поразмыслить о чём-то таком… необычном. А знаешь, о чём я сейчас подумал?

— О чём?

— Что мы, наверное, не первые до этого додумались. Хармс, помнится, старух тоже недолюбливал. То они из окна у него выпадают, то он описывает целый дом, где тридцать шесть старух…

— Сорок четыре, — поправил меня Серёга.

— Это чижей было сорок четыре, а старух — тридцать шесть! — сердито рявкнул я. — Не знаешь — не перебивай. Чокнутый такой рассказик, «Рыцари» называется. Чего ещё… А! Есть у Хармса повесть, так и называется — «Старуха». Там эта старуха всё время к нему в комнату пролезть пыталась, потом пролезла и загнулась. Только как-то странно загнулась, будто отключилась. А он всё время боялся, что она опять «включится», и всё хотел добить её крокетным молотком…

— И что он с ней сделал? — Кабан с интересом подался вперёд.

— Положил в чемодан и увёз на вокзал, — ответил я, подумал и добавил: — А чемодан там у него украли.

— Хармс был психом, — безапелляционно заявил Серёга.