Онлайн книга «Осенний Лис»
|
Светало. Фургон бродячих акробатов медленно ехал на восток. Утро выдалось холодным и сырым. От овчин, лежавших в головах, тянуло кислым. Май сатанел — то тут, то там зеленая трава белела инеем. Убаюкивающе поскрипывали колеса. Жуга облюбовал большой мешок, набитый чем-то мягким, и лежал теперь, закутавшись в тулуп и глядя, как уходит вдаль из-под колес щербатая дорога. Порою ворон шевелился, чистил перья, снова замирал, но чаще взгляд травника отвлекался на резную безделушку, что вертелась наверху. — Роджер! — Что? — негромко отозвался тот с невидимых отсюда козел. — Откуда эта птица? — Которая? из дерева? — Ага. — Мне подарил ее один мой приятель… Нездешний. С севера. А что? — Так, ничего. Красиво. — Линора упражняется на ней. Бросает дротики. За занавеской зашуршало, и Жуга умолк. Дотронулся до птицы и отдернул руку — браслет на его левой руке вдруг полыхнул оправленным в зеленоватый сплав опалом, болью отозвался в локте и запястье. «Опять… — подумалось Жуге; он закусил губу и принялся разминать руку. — Что на этот-то раз?» — Эй, Лис! — окликнул травника горбун. — Чего примолк? Линору, что ли разбудить боишься? — Он усмехнулся. — Так уж не спят они поди… Как будто в подтверждение сказанного им, за занавеской вновь послышалась возня, и негромкий голос произнес, навроде, что-то: «Я сама». Было слышно, как девчонка, невидимая отсюда, взобралась на козлы к горбуну. Скрипач Иваш (а спал он где-то там же, впереди), как видно, просыпаться не спешил. Неожиданно фургон замедлил ход. — Здорово, страннички! — окликнул кто-то горбуна густым негромким басом. — Не подвезете часом? Жуга настороженно замер. Вскинул голову, прислушался. Сидел он сзади и потому не мог увидеть говорившего, но голос… Голос показался травнику до странности знакомым. «Неужели…» Сердце травника в волнении ускорило свой бег. — А по пути ли нам, чтоб подвозить? — вопросом на вопрос тем временем ответил Роджер. — Ну, это как посмотреть. Коль вы и дальше по дороге едете, то — да. Я заплачу. Во, менку видишь? — Маловато будет. — Так ведь и еду я всего-то до развилки. А если что, потом сочтемся… Или спешите куда? — Да нет, мы не торопимся. Сам знаешь, тише едешь — легче спишь. — Ну, это по мне. Так подвезешь? — Ладно, — голос горбуна смягчился. — Залезай. Замедлив шаг, неожиданный попутчик пропустил повозку вперед и с коротким «Оп!» запрыгнул на задок фургона. Высокий, с темной и густой короткой бородой, он подобрал свой синий теплый плащ и зашуршал соломой, устраиваясь поудобнее. Снял с плеча синий же сверток потертого бархата, в котором без особого труда угадывалась лютня, и заоглядывался в поисках укромного местечка для него, да вдруг наткнулся взглядом на травника и замер, пораженный. Мгновение они молчали, глядя друг на друга. — Ты?… — наконец сказал поэт. Жуга кивнул и усмехнулся. — Я, Вайда. Я. Горбун на козлах обернулся. — А вы чего, знакомы? Фургон ехал вперед, скрипели колеса, а неловкая пауза все длилась и длилась. Им несомненно было, о чем поговорить, этим двоим странникам, но Вайда отчего-то чувствовал себя неловко, чтобы начинать, а Жуга молчал. — Давно не виделись, — наконец, сказал рифмач. — Давненько, — кивнул Жуга. — А я искал тебя, — задумчиво продолжил Вайда. — Веришь ли, все эти месяцы искал. И вот — поди ж ты, встретились. Как ты? Все бродишь? — Все брожу, — кивнул Жуга. — Я слышал о тебе. Та башня. Викинг Олав… — Всякое бывало. Поэт с прищуром посмотрел на травника. Потрогал лютню. Тенькнула струна. — А ты изменился, рыжий… Не хочешь рассказать? — Не хочу. — Он поднял взгляд. — За этим ты меня искал? — Ты словно и не рад снова меня встретить. — Нет, почему же, — травник улыбнулся, — рад. Рад видеть тебя здоровым, рад узнать, что Яльмар жив… Вайда покачал головой. Посмотрел на травника. — Ох, Жуга, темнишь ты что-то. А может, все таки расскажешь? Вдруг, да помогу. На козлах впереди зашевелился Роджер. — Эй, как тебя там… — Вайда я. — Лютня, вроде, там у тебя. Может, споешь? Все ехать веселей. Рифмач, недовольный, открыл было рот, чтоб отказать, посмотрел на Жугу и осекся. — Спой, рифмач, — сказал негромко тот. — Так лучше будет. Как-нибудь потом поговорим. Вайда кивнул, подстроил лютню и запел: По длинным лентам ста дорог, Не заезжая в города, Фургончик старый долгий срок Спешит неведомо куда. Из леса в лес, из дола в дол Невозмутимо, как всегда Влечет повозку старый вол, Минуя мили и года. Возница не грустит ничуть, Хотя в заплатах старый плащ. Без остановок держит путь Повозка вдоль зеленых чащ. Бродячий цирк иль балаган — Актеров странствующий дом? Отбившийся фургон цыган? Или торговец едет в нем? «Ответь мне, странник, — я спросил, — Что ждет тебя в конце пути? Зачем ты тратишь столько сил И что стремишься ты найти?» «Не так все просто, — он сказал, — Сто раз от деда и отца Простую правду я слыхал: Дороге этой нет конца. Из мира в мир, сквозь ночь и день, Взбираясь вверх, сбегая вниз, Ведет она, пронзая тень, Туда, где светел мир и чист. И только кто не стар душой, Желая, чтоб сбылись мечты, Забыв покой, уйдет со мной. Теперь решай, идешь ли ты». Я не сказал ни «да», ни «нет», Лишь изумленно промолчал. Повозки той растаял след, Но голос еще много лет «Идешь ли ты? Идешь, иль нет?» — В ушах моих звучал… — Вот уж уважил, так уважил, — помолчав, сказал горбун. — Спасибо. Как есть — про нас песня. По больному месту, да каленым швом. По открытой ране, да сырой землей. Чья хоть песня-то? — Моя, — ответил Вайда, зачехлил свой инструмент и завалился спать. * * * Это была деревня. Пустая и отчасти погорелая. Отчасти, ибо все дома остались целы, и только деревянную церковь турки пожгли. Насколько знал Жуга (и Вайда не замедлил это подтвердить), османы редко уничтожали христианские храмы, предпочитая скопом обращать всех поселян в свою веру, а церковь переделывать в мечеть. Делалось это довольно быстро. Однако здесь все было иначе. |