Онлайн книга «Драконовы сны»
«Оставь себе. Теперь мне уже ничего не надо. Я видел то, что я хотел увидеть. Можешь их менять и тратить — я больше не приду». Сны. Травник на мгновение прикрыл глаза. Что делал страж сокровищ в бездне сновидений? Для чего явился в город, если деньги теперь были не нужны? Бездна наплывала. Сны вновь вели дорогой к имени. В который раз Жуга обдумывал всё это и невольно поражался: каким же надо быть невероятным существом, чтобы пользоваться ею для игры! — Эйнар, — сказал он наконец, открывая глаза. «Да, это я». — Так стало быть, ты вовсе не дельфин. Пёс сел и стал чесаться словно самая обыкновенная собака. Встряхнул косматой головой. Глаза мерцали в сумерках как два фонаря. Большие такие глаза. Серьёзные. И была совершенно человеческая тоска в их глубине. «Чья вина, что Рудольф сочинил некрасивую сказку? Может, было бы и так, и я сейчас резвился бы в море, ни о чём не думая. Но он убил меня из-за угла, и вот тогда, наверное, моё желание поменялось. Я хотел лишь только отомстить. Всё это время — отомстить за мою поруганную любовь. Отомстить — и больше ничего». Жуга опустил глаза. Долго молчал. — Да, — сказал он наконец, — теперь я вижу, как мне повезло. Я мог бы стать таким как ты. «Твой наставник принял на себя стрелу, которая была предназначена тебе. Хороший учитель даже свою смерть превратит в урок. Помни это. И прости его». — За что? «За то, что он тебя оставил». Травник встал и отошёл от края площадки. Остановился перед псом. — Ты знаешь Сны Драконов лучше меня, Эйнар. Можешь ты ответить на один вопрос? Всего лишь на один? «Говори». — Заветное желание Герты. Какое оно было? «Как и у всех. Чтобы её любили». — И всё? «И всё». — Оно… сбылось? Пёс каким-то странным образом ухитрился пожать плечами. «Сильна словно смерть любовь. Тебе видней, Лис. Тебе видней». Травник неловко повёл руками. Прошёлся пятернёй по волосам. — Я говорил ему… ей… В общем, я говорил… Как думаешь, у эльфов и людей могут быть дети? Ответа на последовало. Очертания пса вдруг заискрились и поблёкли, и там, где только что стоял Эйнар, вдруг стали чернота и звёзды. Наступила ночь. * * * Растрёпанное утро рвалось в окна пеньем птиц и свежим ветром, и ещё каким-то странным, необыкновенным звуком, приходящим лишь во сне — звучаньем флейты-пикколо, звенящим радостным мальчишеским сопрано, звоном ручейков и свистом ветра в парусах. Ещё звучал в нём дикий зов, восторг и упоение. Жуга продрал глаза, одно мгновение лежал, соображая, что к чему, затем вскочил и бросился к окну, лишь чудом при этом из него не выпав. Высоко над городом летал и пел дракон. С тех пор, как Рик поднялся на крыло, он вытянулся, сделался большим и гибким. На шее и спине его прорезался остроконечный гребень, длинные отростки на макушке превратились в настоящие рога, блистающие, словно зеркала; на левом роге трепетал кумачовый флажок. Рик упивался воздухом, кружил, выделывал курбеты и нырял воздушным змеем, и при этом непрерывно выпевал свою затейливую песню торжества и подступавшей взрослости. Бока его играли золотым и красным. Восходило солнце, город был ещё в тени, и потому все эти яркие цвета на фоне синевы небес казались невообразимо чистыми и светлыми. Лиссбург просыпался. За то время, пока травник отсутствовал, руины разобрали, да и вообще вся улица Синей Сойки помаленьку отстроилась. Теперь повсюду жители распахивали окна и смотрели вверх. Одни поспешно прятались назад, другие же наоборот восхищённо охали и присвистывали. Народ выходил на улицы, карабкался на крыши. Тил тоже был на улице, стоял у входа в дом и весело смотрел, как Рик выделывает в небе кренделя. — Вот чудеса… — пробормотал Жуга. — Откуда он тут взялся? Ты позвал? Телли обернулся и блеснул зубами. Рассмеялся звонко, весело. Подбросил на ладони тонкую отполированную палочку и протянул её травнику. Тот машинально взял. Это оказалась свирель чёрного дерева, та самая, которую они когда-то вместе с прочим хламом унесли в чулан. — Держи. — Свирель? Зачем она мне? — Это не свирель. — А что? — Манок. Когда тебе понадобится помощь, позови, и я приду. Рик услышит её где угодно, даже если он уйдёт играть обратно в сны. — Ты… Погоди. Что значит… — Я ухожу, — не дав ему договорить, ответил Тил. — Точней, не так: Нелли и я уходим. — Но зачем? — Так надо, — эльф пожал плечами и снова посмотрел наверх. — Память возвращается ко мне, и с каждым сном я всё сильней понимаю, что это тоже — метод любви. Я теперь не усижу на месте. А она не хочет больше быть одна. Да ещё и в том доме… Нет, ты только взгляни! Красавец, а? — Говорят, — раздался сзади голос Золтана, — что город, над которым спел дракон, всегда будет богат, а жители его — счастливы. — Это правда? — спросил Жуга. Хагг пожал плечами: — Так говорят. — Так было, — вдруг вмешался Тил. — И даже люди помнят, что мы когда-то жили здесь. Я вспоминаю эту башню, слышу эхо — камни говорят, и эти камни уложил в её основание мой народ. — Толстуха Берта? — догадался травник. — Да. Bear'ta. Ведь Рик не просто так нашёл тогда подземный ход. Золтан прикрыл глаза рукой от солнечных лучей. Дракончик пел. — Зачем он это делает? — Что делает? — не понял Тил. — Поёт? Ну, ты даёшь! Затем, зачем и все. Шлёт весть по всем мирам, что он уже взрослый, и хочет жить, сражаться и любить. — Да… — задумчиво проговорил Жуга, весь поглощённый мыслями о предстоящем расставании. — Это верно. Да. Но он ведь что-то выкликает? Или я не прав? Улыбка Телли стала совсем уж хитрой. — А разве ты ещё не догадался? Имя! Золтан и Жуга переглянулись. Тил по-прежнему смотрел на небо и не обращал на них внимания. — Хозяин года, месяца, — задумчиво проговорил Золтан, — всё это мне понятно. Пусть даже с чужих слов, но понятно. А он? — Здесь Хагг опять взглянул на небо, в котором резвился золотой дракон. — Он… кто? Хозяин чего? Века? Тысячелетия? — Откуда же мне знать? — пожал плечами травник. — Заранее эпоху не измерить: у неё есть границы, но не сроки. Поживём — увидим. Меня беспокоит другое. — Что? — Тил собирается уйти. И Нелли хочет увести с собой. Я не представляю, что делать. |