Книга Руны судьбы, страница 91 – Дмитрий Скирюк

Заметив, что мальчишка уже проснулся, человечек с сожаленьем прервал своё занятие, поставил горшок на стол, заглянул в него напоследок, потом решительно отодвинул в сторону и вытер краем скатерти липкие руки.

— Привет, малыш! — окликнул он и помахал в воздухе пухлой ладошкой. Голос у его оказался на удивленье хриплым для такого маленького существа.

— Здорово... старик, — отозвался Фриц, невольно съехав на ворчливый тон: ему всегда не нравилось, когда кто-то намекал на его рост или возраст.

Толстяк обиженно надулся, хотя проделать это при его комплекции, казалось, было уже невозможно.

— Ты что, совсем с ума сошёл? — беззлобно поинтересовался он. — Какой я тебе старик? Я — мужчина в полном расцвете сил.

— А ты не называй меня «малыш»! — отпарировал Фридрих. — Ты кто?

— Я — Карел, — представился тот, и тут же добавил, как будто это что-то объясняло: — Карел из гнезда кукушки. А как тебя зовут?

— Фриц... То есть Фридрих.

— Ага, — глубокомысленно заметил коротышка. — Ну что же, продолжаем разговор. Привет, Фриц!

Фриц невольно фыркнул. Происходящее помаленьку начинало его смешить.

— Привет, Карел! — уже с охотой поздоровался мальчишка, сел и потянулся за своей одеждой; которая лежала сложенная на табуретке рядом, выстиранная и чистая. Там же оказался и Вервольф. Фриц сжал его холодную рубчатую рукоять, упрятал нож в рукав и сразу же почувствовал себя увереннее.

— Это мы где? — спросил он, оглядывая дом. — У Лиса?

— У Лиса. Где ж ещё? — непритворно удивился его собеседник. — Ты что, здесь раньше не был?

— Нет. Я и сюда-то не помню, как попал... Это ты напёк блинов?

— Не, — виновато потупился Карел и покосился на горшок, — я не готовлю, я только ем. Готовить мне не позволяют — боятся, что я перебью всю посуду. Это Кукушка, но сейчас она куда-то вышла.

— Кукушка? — Фриц перестал распутывать рукава и заинтересованно выглянул из глубины рубахи. — Кто это? Здесь есть кто-то ещё?

— Ты с нею ещё познакомишься, — пообещал ему Карел.

В отличие от множества подобных обещаний, данных Фрицу разными людьми, это сбылось незамедлительно — дверь дома отворилась и на пороге показалась девушка. Худая, невысокая, в овчинном кожушке. При первом взгляде на неё мальчишке показалось, что он уже встречался с нею раньше, но где и когда, вспомнить он не смог. Была она довольно молода и, насколько в свои годы мог судить об этом Фриц, весьма недурна собой. Она закрыла за собою дверь, с грохотом сбросила на пол вязанку дров и обернулась к Фрицу. Глаза её широко распахнулись.

— Ты зачем вскочил? — воскликнула она. — А ну, ложись обратно!

— Почему? — опешил тот. — Я уже здоров, я могу ходить...

— Ложись, кому сказала! Тебе ещё рано вставать.

Фрица разобрало.

— Чего ты раскомандовалась? — огрызнулся он. — Орёшь, как эта самая... Чего мне теперь, всю жизнь так лежать?

— Будешь упираться, — наставительно сказала та, — придётся и всю жизнь! Чего капризишься, как маленький? Это не я так захотела, это Жуга велел, чтоб ты лежал.

— Жуга?

— Да. Лис.

— Но мне нужно выйти... — растерялся мальчишка. — И эта... мне и вправду уже легче. Сколько мне можно лежать? Я уже все бока отлежал... Это тебя зовут Кукушка?

Девушка заметно покраснела.

— Я Ялка, — ответила она. — А тебя зовут Фриц? — тот кивнул. Она помедлила, потом решительно сбросила с плеч кожушок и протянула ему. — Ладно, — так и быть. Держи и выходи. Только недолго! Ты ещё болеешь, а на улице холодно. Нужник там, за сараем, по тропинке и направо.

Когда Фриц вернулся, в доме разгоралась перепалка.

— Ну что ты за человек такой? — шумела девушка, сердито двигая посуду. — Зачем ты слопал весь мёд, а? Целый горшок!

— Ну что ты орёшь? Что ты орёшь? — ленивым образом отругивался толстый человечек. — Что — мёд? Подумаешь! У меня на крыше пятьдесят горшков с мёдом. Пустяки, дело житейское.

— Житейское... Мёд — не еда, а лекарство. Я его для мальчишки достала, он болеет, а ты!..

— Нет, ты всё-таки ужасно жадная девчонка! — обиженно надулся тот. — Я, может, тоже больной! Я, может, самый больной в мире человек, а ты для меня горшочка мёду пожалела. Разве так поступают с друзьями?

— Ага! Больной! — фыркнула та. — Ты посмотри на себя, ты же здоров, как лошадь!

— Теперь — да! — важно согласился Карел и погладил себя по животу. — Сам поражаюсь, какие чудеса порой творят снадобья нашего Лиса.

Фриц опять не выдержал и прыснул.

— Садись за стол, — скомандовала ему девушка. Сердиться на Карела она уже не могла. — Да не сюда, ближе к огню... Мёд вот этот сожрал, придётся есть просто так. Наливай себе кофе, я сейчас масла принесу.

— А что, там мёду совсем не осталось? — полюбопытствовал толстяк.

— Совсем.

— Там должна была остаться ещё капелька. А варенье?

— Варенья не дам. Варенья — последняя банка. Если хочешь, я колбасы поджарю. Хочешь, Фриц? — обернулась она.

Фриц сглотнул слюну и торопливо закивал.

— Эх, — со вздохом посетовал Карел, сворачивая в трубочку сразу два блина своими пухлыми ручками. — Поживёшь с вами — научишься есть всякую гадость... Валяй, тащи свою колбасу.

Блины оказались на редкость вкусны, даже без всякого мёда. А может, просто Фриц успел забыть за время своих странствий вкус настоящих блинов. Во всяком случае, большая кипа их исчезла в считанные минуты. Фриц едва успел ухватить себе пяток-другой. Карел ел их сразу по два, по три, шлёпал на тарелку, обжигался и прокладывал блины ломтями колбасы. Потом стал забавляться: сворачивал их в разные фигурки, — звёздочкой, конвертиком, протыкал в них дырочки, превращая блинные круги в румяные упитанные рожицы, чем-то похожие на его собственную. Наконец он отвалился от стола и теперь смотрел в огонь, прихлёбывал горячий кофе и сыто щурился, болтая в воздухе ногами. Время еды кончилось. Настало время расспросов. Первой начала Ялка.

— Ты откуда? — спросила она Фрица.

— Я? Из Гаммельна. А ты?

— Я из деревни, — вздохнула та. — Мне мама говорила, что мы когда-то тоже жили в городе, ещё когда отец был жив, но потом почему-то решили оттуда уехать. Завели маслобойню...

— А где она сейчас, твоя мама?

— Она умерла, — глухо сказала Ялка и отвернулась. Помолчала. — А я потом ушла из дома. А твои родители где?

— Папа тоже умер. А маму и сестрёнку стражники забрали.

— Стражники? Почему?

— Из-за меня. Это сапожник на меня донёс. Мне мама колдовать не разрешала, боялась, а я не удержался... Я для этого Лиса и искал, чтоб он помог мне научиться... Я пока только свечки зажигать умею. Зато издали. Показать?