Книга Генетик, страница 92 – Анатолий Маев

В оговоренное время все товарищи прибыли. Удивил Еврухерий: был одет со вкусом, при великолепном галстуке и изумительных черных туфлях. Шнейдерман спокойно прохаживался по залу, опустив голову, словно обдумывал что-то важное. Следом за ним не спеша шагал заведующий идеологическо-теоретическим отделом Восторгайло.

Через некоторое время появился один из помощников Вараниева и сообщил, что «поколения тут». Это означало прибытие октябрят, пионеров, комсомольцев и ветеранов. Их намеренно пригласили заранее, чтобы отрепетировать открытие съезда в специально пошитых нарядах. Первыми переодеваться за занавес отправились пенсионеры. Один из них странным образом пятился назад, непрерывно посмеиваясь и подмаргивая неизвестно кому левым глазом, что очень не понравилось председателю.

— Товарищ! — окликнул весельчака Вараниев. — Радостью не поделитесь?

Пенсионер посмотрел в сторону Виктора Валентиновича придурковато-насмешливым взглядом и, ничего не ответив, несколько раз показал язык, обложенный густым белым налетом.

— Убрать его! — заорал председатель, и участие товарища в церемонии открытия съезда завершилось, не успев начаться.

— Ты где такого нашел? — раздраженно спросил Вараниев у Шнейдермана.

Боб Иванович ответил быстро:

— В доме престарелых напрокат взял — пять сотен главврачу отвалил за всех вместе.

Председатель удивился:

— Что значит «за всех вместе»?

— У меня оттуда четверо, — пояснил второй человек впартии.

— Надеюсь, не все такие? — саркастически поинтересовался Вараниев.

— Нормальные они, — успокоил «сын восьми народов». — И этот нормальным был. Просто переволновался, я думаю.

Переодетые ветераны один за другим стали выходить на сцену. При их появлении Вараниев застыл в изумлении: фасоны, подобранные Матреной Митрофановной Мерзлодуевой, отличались уж очень большой оригинальностью. Старички были одеты в шаровары, на которые до нижней трети бедра ниспадали двубортные пиджаки с четырьмя огромными перламутровыми пуговицами овальной формы. На старушках оказались юбки в складку сантиметров на двадцать выше колена и глубоко декольтированные блузки без рукавов. Точно в такие же наряды облачились и представители других возрастных групп. Содержимое декольте пенсионерок, кроме сострадания, никаких других чувств у Шнейдермана не вызвало.

— Может быть, им салфетки в цвет раздать, чтобы прикрылись? — нерешительно подумал вслух Боб Иванович.

Вне себя от злости, Вараниев быстро направился к сцене. Подойдя ближе к представителям четырех поколений, председатель широко открыл глаза, покраснел и затрясся от гнева, не в силах что-либо сказать. Инициативу, неожиданно для всех, взял на себя Макрицын.

— Бибик, ты где же это такой материал откопал? — обратился он ко второму человеку партии.

Обескураженный увиденным, Боб Иванович ответил невпопад:

— Материал из Италии доставлен.

— В Италии драконы не водятся, — объявил Еврухерий.

С близкого расстояния было отчетливо видно, что ярко-красный ситец разрисован темно-красными драконами величиной с небольшую записную книжку.

— Кретин! — процедил сквозь зубы Вараниев в сторону «сына восьми народов», но тихо, так, чтобы не услышали младшие поколения. — Немедленно пусть идут и переодеваются — будут сидеть в том, в чем приехали.

— Нельзя, Виктор, — виновато возразил Шнейдерман, — получится толпа с автобусной остановки, а у нас как-никак событие торжественное. Тогда уж лучше совсем от них отказаться.

Председатель задумался и со словами «Ты за это ответишь» еще раз посмотрел на разодетую во все красное публику.

— Ладно, оставим как есть, — неуверенно произнес он. И позвал помощника: — Мастера по освещению сюда!

Явился долговязый парень лет тридцати в костюме, ссерьгой в ухе и косичкой.

— Слушай меня внимательно! — пренебрежительно глядя на него, заговорил Вараниев. — Дашь в зал освещение раза в два больше, чем на сцену.

— Да вы что? — удивился осветитель. — Так нельзя!

— Я за все деньги плачу! Ты понял? Я! Сделаешь, как я тебе сказал! — металлическим голосом приказал председатель.

Вскоре появились первые делегаты, но значительно раньше зал стал наполняться корреспондентами и съемочными группами. Наивно рассчитывая расположиться перед сценой, медийная братия была весьма разочарована, узнав, что места ей отведены в боковых проходах. Исключение сделали лишь для представителей газеты «Красный человек» и печатных органов братских коммунистических партий, которым разрешили свободное перемещение по залу.

Незадолго до начала работы съезда в левой части сцены, позади резиновых статуй, были рассажены представители четырех поколений. Ровно в одиннадцать часов появился Вараниев, направился к столу президиума и занял место по центру стола. Справа от него восседал Макрицын, по другую сторону — Восторгайло, а дальше расположились первые секретари обкомов. Попавший в опалу Шнейдерман оказался на приставном стуле, со стороны заведующего идеологическо-теоретическим отделом.

Руководителей партии зал встретил стоя, аплодисментами. Заиграла музыка — спели «Интернационал». Скрипнула дверь, раздалась барабанная дробь, и по центральному проходу в направлении сцены зашагала процессия из комсомольцев и пионеров с партийным знаменем, эмблема на котором оказалась весьма неожиданной для депутатов, поскольку напоминала веселого Роджера: скрещенные серп и молот, над которыми висела голова Лемина.

Взобравшись по ступенькам на сцену, молодежь остановилась. Несколько седых, маразматического вида старух в нарядах от Мерзлодуевой согнали октябрят с мест, и те побежали к знамени. Туда же подошли Вараниев, Макрицын и Восторгайло. Шнейдерман привстал в нерешительности, но недобрый взгляд председателя моментально вернул его на место. Петр Никанорович объявил, что «сейчас пионеры октябрят в пионеры принимать будут вместе с руководителями партии». У значительной части присутствующих возникли проблемы с пониманием услышанного: кто кого во что принимать будет, осталось загадкой для доброй половины делегатов. Однако партийная скромность никому не позволила нарушить ход торжества вопросом.

Проворнее всех повязывал галстуки Макрицын, а у Восторгайло никак не получался узел на шее первого счастливчика. Товарищи пришли ему на помощь. Каждому новоиспеченному пионеру вручили красную гвоздику и книгу о подвигах Велимира Ильича Лемина, после чего всю молодежь со сцены увели. Старики степенно восседали на стульях: одни ожидали начала выступлений, другие не понимали, где находятся и что происходит, но все вели себя спокойно. Делегаты тоже притихли, гадая, Вараниев ли первым выступит или весьма популярный в областных партийных элитах Шнейдерман.

Неожиданно для большинства присутствующих на сцену выбежали дети с красными флагами. Они образовали полукруг, в центре которого расположились гитарист с баянистом и рыжий пионер-солист, страдавший явно выраженным ожирением. Прозвучал первый аккорд, и толстяк без перерыва исполнил три песни, посвященные Октябрьскому перевороту, экспонату из Мумияхрана и членам президиума партии «Мак. Лем. иЧ.».