Книга Признания на стеклянной крыше, страница 36 – Элис Хоффман

— Честно говоря, мне хотелось бы взглянуть на ваш дом. Если можно.

По дороге они притихли. Посмеялись, отметив, как запотевает от их дыхания ветровое стекло, и замолкли. Дэниел готов был бы ехать так без конца. Ближе к дому Мередит, чтобы никого не потревожить, выключила фары. Доехали в темноте; из-за самшитовой изгороди, подобный айсбергу, встал Стеклянный Башмак. Потрясающее зрелище — даже для тех, кто тут жил.

— Ого! — сказал Дэниел. — Ультра-модерн! Не то, что я ожидал…

Такой, как Мередит, он тоже не ожидал. Обоим не хотелось выходить из машины. Вокруг них как бы сомкнулся воздушный пузырь. Сквозь сумерки ранней ночи опадали желтые листья. Перепархивали от фонаря к фонарю редкие запоздалые капустницы.

— Рисовали себе обитель призраков как угрюмое строение? Знакомьтесь: Стеклянный Башмак! Знаменитость, между прочим. Хозяин дома — архитектор, а проектировал Стеклянный Башмак его отец, тоже архитектор. Птицы, о которых я говорила, все норовят пролететь это здание прямо насквозь.

Они вышли из машины и направились в тени самшита к дорожке, ведущей к дому.

— Сколько лет было вашему привидению в год смерти? — спросил Дэниел.

— Лет что-нибудь двадцать пять.

— Молодая.

Они двинулись в темноте по мощенной камнем дорожке.

Мередит держалась за рукав Дэниела Финча — чтобы не споткнуться, как она пролопотала. Не исключено, что причина была совсем не та. Ее влекло к Дэниелу, непривычно и властно. К высокому темноволосому человеку с щедрым очерком губ и свободной манерой держаться. Который умеет слушать, когда с ним говоришь. Мередит ощущала себя невесомой, как бабочка. Трепетной. Смятенной. К ночи похолодало — похоже было, что вот-вот хватит мороз. Дэниел с бьющимся сердцем придвинулся ближе к Мередит.

— Тсс, — шепнула она. — Тихо!

На миг к Дэниелу закралось сомнение. Он был все же физик-теоретик, а не специалист по изгнанию духов. Что, если его бывший учитель угадал? Тогда он — в компании безумной, а ему даже смыться отсюда не на чем…

— Вы гляньте под ноги, — сказала ему Мередит.

По дорожке, словно указывая им путь, тянулась лента черной сажи. Они свернули к заднему дворику. Хотелось взяться за руки, однако ничья рука не шевельнулась первой. И все-таки они сейчас делали вместе шаг куда-то, и оба это знали, — шаг в нечто большее, чем лужицы темноты, разлитые студеной ночью. Впереди могло ждать всякое. Духи, призванные из ниоткуда; духи, изгнанные в никуда. Донеслись еле слышные голоса. У Дэниела мурашки пробежали по коже. Однако ничто сверхъестественное их впереди не ожидало — всего лишь двое ребят, сидящих за столом на заднем дворике: худой, высокого роста паренек лет семнадцати с попугаем, примостившимся на его плече, и одиннадцатилетняя белокурая девочка с раскрытой книгой Эдварда Игера «Чудеса у озера». Издали — очаровательная картинка. Пока вы не замечали, какое угрюмое лицо у паренька.

Едва Мередит с Дэниелом показались из темноты, как девочка, вскочив на ноги, бросилась обнимать Мередит.

— Сэм сказал, что нам надо выйти из дома, — объяснила Бланка.

Сэм в последнее время целыми днями спал. Глаза ему обвели темные круги. Чем дольше он спал, тем резче обозначивались эти круги под глазами. Среди домашних, включая в их число и Мередит, его состояние больше не обсуждалось. Он честно пробовал слезть, как и обещал, с иглы, но не смог. Снова взялся за старое. Мередит знала, что он роется в ее кошельке, тащит из дому то одно, то другое. Подсвечники. Серебряный чайный сервис. Все, до чего дотянутся руки. Лишь бы только раздобыть наркоту — ничто другое его не занимало. За исключением попугая. Он нарезал для птицы дольки апельсина, покупал ей свежий салат, следил, чтобы ей всегда хватало зерен и галет; часами просиживал, стараясь обучить ее отборной брани. Последним достижением Конни было, Одно говно.

— А, кавалера привели, — сказал Сэм, когда Мередит с Дэниелом подошли ближе. — И где же его подцепили — на обочине?

— В библиотеке.

— Вон отсюда, — сказал попугай. — Одно говно.

— Я-то пытался прибавить к этому, ты, Синтия, — придать высказыванию личный характер, содержательность, — но он ни в какую.

— Он только ты освоил, — сказала Бланка.

Попутно Сэм изучал Дэниела. Ростом примерно метр восемьдесят, косматый, в старом пальтеце, в руках — портфель. Не иначе, преподаватель.

— Бросайте этого типа, Мередит. Определенно не то. Ну гляньте сами! Кто в наше время разгуливает с портфелем?

— Я — физик. — Дэниел Финч сел за стол напротив Сэма. Он видел, как расширены у малого зрачки. Заметил струпья на лице у Сэма. Наркотики вызывают зуд.

— Ага, ну раз вы такой умный, не скажете, в чем цель того, что мы болтаемся тут на земле?

— Это уж пусть докапываются философы. Я занимаюсь не смыслом жизни, а лишь ее составляющими.

— Отлично! — сказал Сэм. — Одобряю. Действительно, на хрен он сдался, смысл? Кому он на хрен нужен?

— Сэм, — сказала Бланка.

— Ну пусть будет — на фиг. Так лучше? На самом деле все мы знаем, в чем смысл, только сказать не хотим. Таков порядок в этой жизни. Любой ценой отгораживаться от правды.

Сэм сильно похудел с того дня, когда разыгралась история с цветными мелками. Он выглядел не так, как другие в его возрасте. Вид у него был потасканный, а в минуты, когда он раздражался, как теперь, — недобрый. Мередит подчас казалось, что в такие минуты по лицу его видно, каким он будет в старости. Когда он кололся, у него начинали дрожать руки; Мередит обратила внимание, что сейчас они дрожат.

— Так вы с ним сразу начнете трахаться или погодя? — спросил ее Сэм.

Бланка заткнула руками уши.

— Не смей так выражаться!

— Извини, Прутик. — Сэм забывал иногда, что Бланка еще ребенок. Она казалась такой взрослой. Наверно, он позволял себе говорить при ней лишнее. Выдавать слишком многое о том, что творится у него внутри. — Болтаю невесть что! Не обращайте внимания. — Последнее относилось уже ко всем.

— Он говорил, что Синтия может расправиться с нами, — пожаловалась Бланка. — И мы поэтому должны выйти из дома. Вот почему мы тут сидим. А Синтия — душегубка, она убьет нас, когда заснем.

— Я имел в виду духовную смерть, — сказал Сэм. — Способность чувствовать. Меня она уже прикончила в этом смысле.

— Ты говорил не то, — настаивала Бланка. — Ты говорил, она подкрадется ко мне с ножом, каким режут мясо. И нам, возможно, придется улететь.

— А что, с нее станется! — сказал Сэм. — Ей доверять нельзя, сама знаешь.

— Сэм! — остановила его Мередит. Не мудрено, что у бедной Бланки всегда такое тревожное выражение лица…

— Не важно, что я там наговорил, — сказал Сэм девочке. — Молол что-то, какая разница? Пустые предположения. Думаешь, я кого-нибудь подпустил бы к тебе с острым ножом? Да я такого первый разрежу пополам!