Книга Код Майя: 2012, страница 46 – Аманда Скотт

Кабинет Дейви Лоу был совсем небольшим, в нем едва хватало места для двух огромных мониторов и телефона. На стенах висели свидетельства других массовых убийств, но далеко не все они были связаны с Турцией. Босния занимала половину смежной с дверью стены, а дальше шли фотографии, сделанные в Руанде и Дафуре, имелся даже один снимок массовых захоронений в Ираке.

С чашкой кофе в руке Стелла подошла к последней фотографии, чтобы посмотреть на кости.

— На некоторых скелетах видны переломы, которые уже начали заживать.

— Гордон не говорил мне, что вы медик.

— Нет, я астроном. Точнее, астрофизик. Но мне известны основы патологии, и я вижу, что вокруг переломов образовались костные мозоли.

Дейви Лоу уселся за монитор и закурил новую сигарету. Запах табака был сладким до приторности и щекотал Стелле горло.

Он снял крошку табака с языка и сказал:

— Ирак переполнен гневом. Некоторые жертвы умирали очень долго.

Она продолжала смотреть ему в глаза, что удивило их обоих. Он первым отвел взгляд.

— Мне не следовало задавать вопросы? — спросила она.

— Мне все равно, если вы способны принять мой ответ.

— Результат будет таким же, когда я увижу лицо каменного черепа?

— Весьма возможно.

— Но вы уже знаете, как оно выглядит?

Он откинулся назад на своем кресле, переплел пальцы на затылке и молчал так долго, продолжая смотреть на Стеллу, что она уже не ждала ответа, когда он заговорил.

— Я могу ошибаться.

И прежде чем она успела задать новый вопрос, он потянулся вперед и наклонился над клавиатурой.

— Но я так не думаю. Черепа — это моя мания. А поскольку нам обоим придется подождать, пока лицо сформируется, можно попытаться узнать что-нибудь интересное, вспомнив самые известные легенды о черепах. Что вам известно о пророчестве майя относительно две тысячи двенадцатого года?

Стелла никак не ожидала такого вопроса. Взяв свой стаканчик с кофе, она села за стол напротив Дейви Лоу.

— Я получила полмиллиона ссылок, когда сделала запрос в «Гугле» на «майя» и «череп». В заголовках большинства фигурировал две тысячи двенадцатый год. И ни в одной я не увидела ни малейшего смысла.

Лоу приподнял похожую на крысиный хвостик бровь.

— Культурный империализм в ответе за многое.

Он выпустил в сторону Стеллы струю дыма и обратил свое внимание на стоящий перед ним монитор, словно ее здесь не было.

Стелла посмотрела на второй монитор. Каменный череп вращался по часовой стрелке, он уже не был голубым, а стал темно-серым на светлом фоне, и его пересекали тысячи кривых всех цветов радуги — от алого и пурпурного до пронзительно ярких зеленого и желтого.

Прямо у нее на глазах серая поверхность постепенно заполнялась плотью под цветной линией волос.

— Рыжее перекрестье показывает вогнутости, желтое — выпуклые участки, верно? — спросила она.

— Да, а зелень соответствует горизонтали. — Лоу подошел к ней сзади, оперся о ее стул и выпустил в сторону дым. Несколько мгновений он смотрел на экран, а потом добавил: — Большинству людей требуется потратить полдня, чтобы это понять. Если вы сумеете догадаться, кто появится в конце, я могу предложить вам работу.

— Женщина белой расы? Жившая во времена Седрика Оуэна? — Польщенная Стелла порылась с памяти, выбирая подходящую историческую фигуру. — Королева Елизавета Первая.

Он хитро ухмыльнулся, как лис.

— Хорошая попытка.

— Но работу я не получу?

Он покачал головой.

— Извините. Черепа были сделаны по меньшей мере за три тысячи лет до рождения Елизаветы. Из чего не следует, что у них не может быть одинаковых черт; лица из поколения в поколение сохраняют поразительное сходство, однако у всех детей Генриха Восьмого были высокие выпуклые лбы, узкие подбородки и почти полностью отсутствовали брови. Нет, это не она.

— Черепа? — Стелла резко развернулась к Лоу. — Вы сказали: «Черепа были сделаны». Во множественном числе. Значит, есть и другие?

— Так говорят.

— Но откуда вы знаете?

Он вновь выпустил струю дыма у нее над головой.

— После того как я загубил свою медицинскую карьеру, я получил степень в антропологии. И мне довелось изучать странные вещи.

— И вы заинтересовались черепами?

— Интерес присутствовал всегда.

— Какое у вас было завораживающее детство.

Стелла вновь бросила взгляд на монитор.

Лицо сейчас лишь отдаленно напоминало человеческое; размытые черты на светлом фоне. Впрочем, ей не удавалось различить не только цвет отсутствующих глаз, но и форму подбородка.

Лоу вернулся к своему месту перед другим монитором и положил руку сверху, готовясь повернуть его к Стелле. В его карих глазах появилось серьезное выражение.

— Вы все еще можете уйти, — сказал он. — Возможно, так вам было бы легче.

Изменившееся настроение Лоу смутило Стеллу.

— Дэвид, кто-то пытался убить Кита в пещере, когда мы нашли камень. Кто-то другой — или это был тот же человек — все перевернул в комнате Кита и оставил записку с угрозой убить нас, если мы не разобьем каменный череп на кусочки. Я не могу уйти. И даже если вы будете утверждать, что это самый опасный предмет на нашей планете, я не готова поднять молоток, чтобы его уничтожить.

— Дейви, — рассеянно поправил он. — Не Дэвид; Дейви. И не отказывайтесь от молотка так быстро. Когда на кону стоит ваша жизнь, всегда полезно иметь запасной план.

Он одновременно допил кофе и докурил сигарету, потом крутанулся на своем стуле.

— Скажите мне, что вы видите.

Монитор повернулся к Стелле. Она рассчитывала увидеть мандалу, [11] богов майя или другие черепа. Однако перед ней возникли символы майя, ряд за рядом, похожие на те, что она нашла в книгах Седрика Оуэна.

Стелла наклонилась вперед, положив обе ладони на стол.

— Где вы это нашли?

— В сети. Есть сайт, откуда это можно скачать.

Дейви Лоу вновь встал у нее за спиной, от него пахло дымом и кофе.

— Это Дрезденский кодекс, один из священных текстов майя. За сотни лет они написали тысячи таких текстов, но осталось лишь четыре — остальные уничтожены иезуитами. Этот оказался в Дрезденской библиотеке, где собирал пыль до тысяча восемьсот восьмидесятого года, пока кто-то не сумел понять, что в нем написано. Конечно, можно было спросить у майя, но к тому времени почти все, кто умел читать их письмена, умерли, в результате тексты назвали в честь места, где их перевели, никак не связав с народом, который их создал.