Онлайн книга «Ипостась»
|
Никто, кроме четвертого, комментировать происшествие не стал. Восьмой с перекошенным от злобы лицом выдернул из ножен на поясе нож, резко вскочил, но, пошевелив острием клинка из стороны в сторону, спрятал оружие. Здесь все были на работе, на хорошо оплачиваемой и подвернувшейся лишь благодаря счастливой случайности. Так что терять доходное место из-за какой-то фригидной стервы восьмому совершенно не хотелось. Да и никто не смеялся – шутка метелки явно не удалась. А Окоёмов подумал, что вряд ли восемнадцатая промахнулась. Лейтенант появился минут через пятнадцать. Мокрый и мрачный. – Кто стрелял? Вопрос был задан тихо, без малейшего проявления эмоций. Словно он не собирался надавать по морде провинившемуся, а просто поддерживал светскую беседу. – У восемнадцатой спросите, – посоветовал восьмой. Лейтенант обвел всех тусклым взглядом, начисто лишенным какого бы то ни было выражения, и, не произнеся ни звука, исчез за стеной дождя. – Допрыгалась девка, – не то с сожалением, не то со злорадством проронил восьмой. Его рука усиленно терла макушку, будто пуля на самом деле зацепила ее. Но восемнадцатая стреляла, как Вильгельм Телль: пуля лишь прочертила едва заметную борозду в коротко стриженной курчавой шевелюре обидчика, не коснувшись кожи. Окоёмов обратил внимание, что, несмотря на браваду в голосе, пальцы черного дрожали. Лейтенант и восемнадцатая вернулись через несколько минут, ссыпая с потревоженных листьев целые водопады брызг. Оба с постными рожами и потухшими, словно у мертвецов, взглядами. – Собирайтесь, – сказал Лейтенант, – через десять минут выступаем. – Куда? – спросил кто-то, но ответа не удостоился. – Все оборудование брать с собой. Оружие держать наготове. И чтобы больше никакой стрельбы без моей команды. Восемнадцатая, стоя за спиной Лейтенанта, навьючивала на себя тюки и проверяла, надежно ли закреплено оружие. Если последняя фраза адресовалась ей, то ни она, ни сам Лейтенант никак этого не отметили. – Небось с Лейтенантом... – прошипел восьмой, но осекся, заметив короткий взгляд восемнадцатой. Его рука непроизвольно коснулась мокрой теперь макушки. Командир резко развернулся и скрылся за зеленью листьев. Никаких «и побыстрей», «шевелитесь» или еще чего-нибудь такого. Ни одного слова, не несущего информационной нагрузки. Иногда Окоёмову казалось, что он не человек, а искусно сделанный робот. – Что это за движения такие экстренные? – проворчал седьмой, скатывая мокрый тент, сплюнув от досады. – И идти мокрыми, и тряпка эта теперь тяжелей в два раза будет. – Ты укатывай плотней, а то в зарослях увязнешь. – Не учи. Шли недолго. Не больше получаса. Второй и третий были с группой подопечных с самого начала, но прояснить ситуацию не смогли. Контейнеры с оборудованием отобрали. Окоёмов отдал свой с радостью и слабой надеждой, что тащить этот ящик назад не придется. Из явленных на свет деталей хмыри собрали довольно высокую треногу, прицепили к ней длинную трубку, конец которой уперли в землю. – Это что, бур? – спросил Окоёмов у Лейтенанта, но тот сделал вид, что не слышал вопроса. Может, и на самом деле не слышал – дождь разыгрался не на шутку, небо заволокло столь плотной облачностью, что под густым лиственным покровом джунглей сделалось темно, как ночью. То и дело полыхали молнии и слышались раскаты грома. Лейтенант задумчиво посмотрел в сторону неба – никакого неба там видно не было, только темно-зеленая листва сплошным потолком, – потер шею и сверился с каким-то прибором, надетым на левую руку. Окоёмов внимательно следил за действиями начальника, пытаясь понять, чего тот ждет. Но, как обычно, ни один мускул не дрогнул на лице Лейтенанта – он получил требуемую информацию, но какие эта информация вызвала у него эмоции, оставалось загадкой. Как оставался загадкой ответ на вопрос, есть ли у него эмоции вообще. Лейтенант повернул голову и что-то сказал. Точнее, крикнул, но из-за грома и шума дождя Окоёмов не разобрал слов. – Что?! – прокричал он в ответ. – Рация! – Лейтенант показывал пальцем на ухо, но уже не смотрел на Окоёмова. – Всем включить рации! Командир исчез среди темной листвы, направившись к следующей группе бойцов. Окоёмов воткнул маленький незаметный динамик в ухо и закрепил ларингофон на горле. Времена, когда все действия диверсионной команды, подобной их номерному взводу, координировались командиром с помощью «балалаек», снабженных специальными боевыми программами, канули в Лету. С «балалайками» было удобно – попрактиковавшись какое-то время, начинало казаться, что ты часть единого организма, рецептор или эффектор слаженной команды. С рацией было попроще, никто не испытывал радости от необходимости пользоваться архаичным устройством, которое – спасибо грозе – сейчас выдаст столько помех, что Лейтенанта будет слышно не намного лучше, чем сквозь рев падающей с верхних ярусов воды. Пальцы начали поворачивать маленький верньер, чтобы включить радиосвязь, но их накрыла большая черная ладонь. Это был восьмой. – Не спеши, – заговорщицким тоном сказал он. – Дело есть. – Что случилось? – Слушай, эта восемнадцатая – с ней что-то нечисто. Что она делает в нашей команде? Что вообще баба здесь делает?! – Чего ты к ней прицепился? – И Лейтенант туда же. Тебя или меня за такую выходку он расстрелял бы на месте. Ну, лишил бы зарплаты. А ей – хоть бы что. – Может, он и ее зарплаты лишил. Ты знаешь? – Да, ты прав... Восьмой вертел свой наушник в левой руке. Окоё– мов отчетливо видел мелькание белых ладоней среди почти кромешной тьмы. А ведь солнце еще не село. Что там происходит на небе? – Она отлично стреляет, – сказал Окоёмов. – Очень хорошо, я видел. – Я тоже, – восьмой усмехнулся, но его улыбка смотрелась безрадостно. – И симпатичная, – с улыбкой добавил Окоёмов и включил рацию. – Да пошел ты!.. – Четырнадцатый, четырнадцатый, – тут же возник голос Лейтенанта. Монотонный, словно заело пластинку. – Четырнадцатый здесь, – ответил Окоёмов. – Команда включить рации была... – Лейтенант исчез за трескотней помех, а спустя секунду воздух сотрясся от грома. Эпицентр грозы, похоже, висел почти над их головами. – Есть включить рации! – не дожидаясь окончания шквала помех, отрапортовал Василий. – Я сказал включить рации пять минут назад, – повторил Лейтенант, тоже, видимо, уловив помехи. – Минус пять процентов оплаты. – Но... Нет, оправдываться не стоило. Это обойдется еще во сколько-то процентов. И так с Окоёмова бесстрастный начальник успел уже снять почти пятую часть жалованья. Да и глупо это – оправдываться. Словно нашкодивший малыш. |