Книга Почтенные леди, или К черту условности!, страница 49 – Ингрид Нолль

— А Эвальд с Андреасом хорошо играют? Вид у них серьезный, — замечаю я.

— Без понятия, однако для них это единственная форма положительного общения, — считает Луиза. — Мы с Йолой нередко спорим и болтаем о своих проблемах, иногда я забываюсь и перехожу на португальский, и тогда Андреас надолго перестает нас понимать. Кроме того, ему весь день приходится говорить с пациентами, отчего вечером он предпочитает лишний раз не открывать рта.

— Но с Эвальдом он мог бы найти интересные темы для беседы, — произносит Аннелиза.

Луиза усмехается:

— Думаешь? Да, мы, женщины, пожалуй, но только не мой зять.

Некоторое время Луиза молча смотрела на Аннелизу, а затем воскликнула:

— У тебя очень красивые украшения! Такие крупные изумруды могут быть из Бразилии, но тебе они, вероятно, достались от бабушки.

Аннелиза гордо кивнула и стала отстегивать брошь. Затем она проворно сняла браслет и серьги, только с кольцом не вышло — уж очень крепко оно сидело.

— Можешь примерить, тебе они больше к лицу, чем мне.

Так оно, собственно, и было. На смуглой коже Луизы зеленые камни по-настоящему заиграли. Я снова присела и внезапно почувствовала головокружение. Зимний сад стал то увеличиваться, то уменьшаться, как в лихорадочном бреду.

— Пожалуйста, откройте окно, — прошу я, — здесь хоть топор вешай!

Луиза сверкает глазами и хихикает, как кобольд. Этот желтоватый блеск напомнил мне глаза животных, которые внезапно выныривают на обочине дороги прямо перед машиной и дикими прыжками летят на противоположную сторону. В таких случаях надо прибавлять газу.

Аннелиза хоть и была под хмельком, но все же позаботилась обо мне. Наверное, я выгляжу как зомби.

— Не проветрить ли помещение? — спрашивает она.

Глупая гусыня! Какую чепуху она несет, мне бы сейчас в постель, и гори все синим пламенем! У меня хватает сил лишь на то, чтобы кивком выразить готовность двинуться с места, когда Луиза с Аннелизой попытались меня поднять. Не пересечь комнату было невозможно, однако наши шахматисты не удостоили нас и беглым взглядом. Не переставая хихикать, Луиза влезла в красные сапоги на высоких каблуках. Теперь она похожа на дьяволицу. Мы втроем топчемся на пороге, и я стараюсь дышать как можно глубже.

— Пойдемте-ка, сестрички, прогуляемся немного, — предлагает Аннелиза. — Поглядите, как празднично светится огнями город, как мирно Некар несет свои воды в долину!

Луиза закрыла за собой дверь. Ее костыли остались внутри.

— В горку и вниз я могу только потихоньку, — предупреждает она, — но, если взять машину Йолы, мы могли бы быстро спуститься и погулять по берегу.

Послышался звон ключей, и она открыла «Мерседес» дочери.

— Тебе не следует садиться за руль, — предупреждаю я, — мы все выпили лишнего.

— А, ерунда, — улыбается она, — под горку тачка сама пойдет, она знает дорогу с закрытыми глазами.

Машина не лошадь, думаю сама, но решила не перечить и тихо забралась на заднее сиденье. Самое опасное сиденье спереди, где вальяжно расположилась Аннелиза. Луиза ведет автомобиль плавно, даже элегантно, да и ехать недалеко.

Внизу у реки она оставляет тяжелую машину там, где стоянка запрещена, прилепляет к лобовому стеклу пластмассовой присоской табличку «За рулем инвалид» и выходит.

Мимо нас идет компания горланящих молодых людей. Они, не стесняясь, громко отпускают в наш адрес недвусмысленные насмешки.

— Три старые клячи, а накачались под завязку, — говорит один.

Остальные оборачиваются и злорадно аплодируют нам.

В более неприятной ситуации я еще не оказывалась, но Луиза мгновенно приходит в бешенство и орет вслед парням:

— На себя посмотрите, нажрались, говнюки!

— Закрой пасть, ты, черная чума! — раздается в ответ оскорбительный крик.

Луиза успевает крикнуть только:

— Нацистские свиньи!

Остальные ругательства остаются при ней, потому что у нее подворачивается нога, и она воет как собака, которой наступили на лапу. Взбешенная Аннелиза хочет броситься вдогонку за парнями, и у меня едва хватает сил, чтобы удержать ее.

— Будем надеяться, что у нее не перелом, — шепчу я.

Однако бразильянка со стоном опускается на бордюр, снимает сапог и, потирая больное место, громко ругается.

— Что с ней? — спрашивает Аннелиза, а я чувствую себя словно в кошмарном сне.

У Луизы, как мне показалось, осталась капля благоразумия, и я обращаюсь к ней:

— Что с нами не так? Ты что, фунтами подмешиваешь в табак травку? Аннелиза сама не своя!

Луиза снова пронзительно вскрикивает от боли, но по крайней мере способна внятно ответить.

— Проклятие, как же больно! Ну ты прям святая простота! Неужели ты думаешь, что в доме Йолы можно найти хоть один грамм конопельки? Это моя фирменная марка — самосад! Для чего, как ты думаешь, я купила душистый дурман?

Страх на меня действует лучше всякого вытрезвителя. Аннелиза тоже опустилась на тротуар и укачивала в своих руках тщедушную Луизу, словно малого ребенка.

— Вставайте, девочки, — прошу я, — нельзя сидеть на камнях, так и помереть можно!

Никто из нас не захватил кофту. Луиза в своем дрожащем на ветру платье сильно продрогла. Чтобы хоть как-то защитить ее от холода, я повязала ей на горло свой шелковый платок, который отлично гармонировал с попугайской расцветкой ее одежды.

— У тебя в машине, случайно, нет чем накрыться? — спрашиваю я.

— Мое габардиновое пальто висит в гардеробе, — отвечает она, хватает мою протянутую руку и пробует встать.

Аннелиза, с трудом переведя себя в горизонтальное положение, опять падает Луизе на шею и весело напевает:

Вилья, о, Вилья, летая по лесам,

Я тебя, может, выдумал сам.

Вилья, о, Вилья, наверное, ты мне

Просто приснилась во сне. [7]

— Разве там поется не «бродя по лесам»? — уточняю я и ловлю себя на мысли, что мне нравится ее пение.

Неприятно только одно — обе они не сдвинулись ни на шаг, так и продолжали шататься на ровном месте на проезжей части. До машины было дальше, чем до старого моста, который находился неподалеку.

— Ну, давайте, вперед! — командую я. — Посадим Луизу на балюстраду и обмотаем ей лодыжку чулком. Потом я подгоню автомобиль, и мы двинемся домой.

Осторожным усилием у меня получилось привести в движение покачивающиеся фигуры. Метр за метром мы продвигались к цели. Под фонарем я посмотрела на часы: было уже поздно. Эвальд с Андреасом наверняка беспокоятся. Голова у меня снова закружилась, я увидела, как из Некара поднимаются шары света и покачиваются в воздухе, будто мыльные пузыри.